Когда она открыла глаза, двое сотрудников уже усадили ее на стул и счищали кашу с ее формы. Перед ней поставили стакан воды. Она чуть приподняла голову и, маленькими глоточками потягивая воду, оглядела столовую. По-видимому, затея удалась. Робинсон обратил внимание на происшествие и теперь хмурился.
– Пожалуй, отпрошусь-ка я сегодня со службы.
В тот же день, когда она лежала у себя в комнате, ожидая реакции на свое великолепное представление и поданный военному врачу центра рапорт, к которому она присовокупила справку, предоставленную ей сотрудником Джолиффа, в дверь постучала одна из ее коллег:
– Полковник желает вас видеть прямо сейчас. Сами дойдете?
Ева сбросила ноги с кровати, встала, пригладила на себе юбку и взяла пиджак:
– Я готова держать ответ.
Робинсон даже не взглянул на нее, когда она вошла в его кабинет. Он продолжал изучать лежавшие перед ним документы, в одном месте что-то зачеркивая, в другом добавляя слово. Она стояла перед ним с невыразительным лицом, держа руки по швам.
– Садитесь, а то упадете, – наконец негромко произнес он.
Ева опустилась на жесткий стул по другую сторону его стола и, сидя прямо, ждала, когда он соизволит вспомнить про нее. Через какое-то время Робинсон поднял голову, откинулся в кресле и пристально посмотрел ей в глаза. Домиком сложив перед собой ладони, кончиками пальцев он постукивал по своим губам.
– Кушек, – заговорил Робинсон, – вы меня разочаровали. Никогда бы не подумал, что вы позволите себя обрюхатить. Впрочем, чему я удивляюсь? Сам ведь недавно видел, как вы выходили из того отеля.
Он помолчал, все так же сидя в молитвенной позе:
– Чертовски досадно. Вы – хороший переводчик. Вы же, наверное, понимаете, что теперь вам придется уйти?
– Да, сэр. – Ева понурилась, изображая раскаяние.
– Нам не хватает переводчиков, а то бы я никогда не согласился брать на службу женщин. Вы уезжаете немедленно, это ясно?
– Да, сэр, – Ева прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Ей было все равно, что о ней думают он и другие. Она добилась своей цели и скоро будет свободна.
– Через час водитель отвезет вас на вокзал. И забудьте обо всем, что вы здесь видели. Держите рот на замке, ясно?
Он отпустил ее, не спросив ни про планы на будущее, ни про самочувствие. Ему было плевать, больна она или беременна. Для него она не представляла большой важности; ее отъезд был просто досадным неудобством. Выйдя в коридор, Ева пробормотала себе под нос:
– Я никогда не забуду того, что здесь творится, и никогда не прощу. Унижай меня, позорь, сколько душе угодно. Я вырвалась от тебя и уж постараюсь сделать так, что в один прекрасный день ты получишь по заслугам.