– Отлично, – кивнул он. – Славненькое у вас «небольшое» поместье.
– Мы всегда любили свою усадьбу, – улыбнулась Эвелин.
– И что вы делаете со всей этой землей?
– Давайте прогуляемся, и я вам покажу.
По ухоженному газону они пошли в сторону пастбищных загонов и лежащих за ними лугов. У забора остановились, и Эвелин широким жестом обвела выгон:
– Эти поля в настоящее время сданы в аренду под пастбища. Весной мне нравится наблюдать, как здесь пасутся овцы с ягнятами. Вон, смотрите, и сейчас там резвится небольшая отара.
В одном углу поля несколько овечек перескакивали через пень, словно дети, играющие в догонялки.
– А там, – Эвелин показала в сторону реки, – местный фермер летом пасет коров. Это заливные луга, для овец там трава слишком густая и высокая.
– Экономически это выгодно? Земли, что вы отдаете в аренду под пастбища, приносят хороший доход?
– Да не то чтобы, – пожала плечами Эвелин. – Но тут дело даже не в деньгах. Просто это хороший способ ухода за землей. Скот не дает разрастаться кустарникам и крестовнику, а арендаторы содержат в порядке ограждения и обеспечивают нам дополнительную безопасность. Ты – мне, я – тебе, так сказать.
– Понятно, – Робинсон в очередной раз дернул подбородком, на мгновение задумался. – Эвелин, я ни в коей мере не хотел бы вмешиваться в ваши дела, вы сами себе хозяйка, но все же надеюсь, вас кто-то консультирует по финансовым вопросам.
Эвелин улыбнулась про себя. Как же быстро он заглотнул наживку! Неужели все мужчины столь простодушны, когда сталкиваются с обстоятельствами, которые, по их мнению, они могут обернуть к своей выгоде? Но в ответ она лишь сказала:
– Знаете, я как-то даже не задумывалась об этом. Просто делаю так, как делали мои родители. По-вашему, я совершаю ужасную ошибку?
– Дорогая, – он взял ее за руку, – все это очаровательно и весьма необычно, но ведь нужно думать о будущем. Мы не молодеем. Полагаю, кроме пенсии, у вас немного других доходов, на которые вы могли бы существовать и содержать поместье.
– Вы правы, – она покачала головой, отводя глаза. – Дом с каждым днем обходится все дороже и дороже. Коммунальные услуги стали чудовищно разорительными. Но продать усадьбу я не могу. Кингсли очень много для меня значит.
– Разумеется. И я вас хорошо понимаю. Но ведь возможны и другие варианты. Вы, что называется, богаты, но живых денег не имеете.
После полудня они пили чай в гостиной, где, несмотря на солнечную весеннюю погоду за окном, в камине потрескивал огонь. Робинсон продолжал развивать идеи относительно Кингсли-Манора не диктаторским тоном (для этого он был слишком умен), а мягко, но настойчиво.