Когда они спустились в долину Магдалены и в машину ворвалась жара, Рикардо открыл окна, говорить стало невозможно, и они молча ехали прямо к Ла-Дораде. По обеим сторонам дороги мелькали равнины и холмы, похожие на лежащих бегемотов, пасущиеся коровы, в воздухе кружили ястребы, выглядывающие и вынюхивающие что-то, чего Элейн не видела и не чувствовала. Капля пота, затем еще одна стекла по ее боку и потерялась где-то в районе талии, еще не вернувшейся к прежним размерам; Майя тоже вспотела, Элейн сняла с нее шаль и погладила пальцем ее пухлое тельце, складочки полупрозрачной кожи, заглянула в ее серые глаза, которые не смотрели на нее, а точнее, рассеяно и тревожно смотрели на все сразу.
Когда она снова подняла взгляд, то увидела пейзаж, который не узнавала. Неужели они въехали в деревню, а она не заметила? Или Рикардо нужно было сначала куда-то заехать? Она спросила: «Где мы, что случилось?» Но он не ответил или не расслышал из-за шума.
Они свернули с главной дороги и теперь пересекали луг по проселку, накатанному между деревьями, кроны которых не пропускали света, то и дело приходилось огибать ограды из колючей проволоки, – некоторые деревянные колья так наклонились, что почти касались земли и служили насестом для птиц с ярким оперением.
– Куда мы едем? – спросила Элейн. – Девочке жарко, я хочу ее искупать.
Ниссан остановился, в салоне сразу же почувствовалась тропическая жара.
– Рикардо? – позвала она.
Он вышел, не глядя на нее, обошел джип, открыл ей дверь.
– Выходите, – попросил он.
– Зачем? Где мы, Рикардо? Мне нужно домой, я хочу пить, девочка тоже.
– Выйдите на секунду.
– Мне нужно в туалет.
– Это ненадолго, – сказал он. – Выйди, пожалуйста.
Она подчинилась. Рикардо протянул руку, но понял, что обе руки у нее заняты. Тогда он положил ладонь ей на спину (Элейн почувствовала, что рубашка уже пропиталась потом) и повел туда, где дорога кончалась, а забор превратился в деревянную раму, квадрат из тонких жердей, который служил воротами. С большим трудом Рикардо открыл их.
– Входи, – сказал он.
– Куда? – спросила она. – В этот загон?
– Это не загон, это дом. Наш дом. Просто мы его еще не построили.
– Не понимаю.
– Шесть гектаров с выходом к реке. Половину я уже заплатил, а другую половину – через полгода. Мы начнем строить, когда скажешь.
– Скажу что?
– Каким ты хочешь видеть наш дом.
Элейн огляделась, попыталась заглянуть как можно дальше и обнаружила, что горизонт закрывала только серая тень горной гряды. Земля, ее земля, шла чуть под уклон, а там, за деревьями, начинала спускаться к открытой долине, к берегу Магдалены.