– Ложись, Отто! Сразу!
Ремер повалился, словно ему подсекли колени – и вовремя. Очередная «медуза» пронеслась над самой его головой, едва не зацепив – и с сочным шлепком размазалась по стволу столетнего кедра.
Толстенная, вся в глубоких трещинах, кора лесного великана, сразу стала истаивать багровой пылью.
– Лек михь ам арш, фердаммтэ шайсэ![7]
Фельтке сменил расстрелянный диск на новый – и поливал дымно-огненную стену свинцом, уперев приклад себе в живот.
– Где это грёбаное шагающее дерьмо? – хрипло проорал он. – Они там что, не понимают, что нас тут всех скоро распылят к херам?
– Так в овраге застрял, герр старший механик! – дисциплинированно отозвался маат Гнивке. – Фройляйн Елена хотела с разбега перепрыгнуть, но не вышло. Увязла опорой в грязи на дне ручья, сейчас пытается выбраться…
Ответный рык баварца относился исключительно к сомнительным интимным склонностям как самого маата Гнивке, так и водительницы шагохода и даже, почему-то къяррэ. В ответ позади раздался оглушительный хруст, и над низкорослым осинником, покрывавшим край оврага, появилась рубка шагохода. На верхней площадке заходилась очередями спарка «льюисов» – фон Зеггерс, уперев приклады в плечи, поливал «амёб» свинцом. Суетливо хлопала, стараясь не отстать от машингеверов, картечница на плечевом лафете. Вот одна «амёба взорвалась кровавой пылью, за ней вторая…
Агрегат сделал три шага, выбрался из осинника и повёл рубкой.
– Ш-ширх!
Из закопченной трубы, торчащей из лобового бронелиста, вырвалась струя пылающего огнестудня – и накрыла ближайшую «амёбу».
– Так их, камрады! – завопил в восторге Ремер. – Жгите этих тварей! нелюдей!
– Ш-ширх!
– Ш-ширх!
Ещё два коптящих огненных плевка – и ещё две гадины истаивают в огне.
Над головами прокатился сдвоенный визг – два «кальмара», выстроившиеся уступом, пронеслись в сторону холма. Похоже, прикинул Ремер, с «медузами» летуны покончили. Что ж, теперь пришла их очередь поработать – простых ребят в пропотевших, покрытых пылью и копотью мундирах.
Как всегда.
Он клацнул затвором, загоняя в карабин новую обойму.
– Вперёд, парни! Загоним это дерьмо в преисподнюю, из которой оно повылезало!
Последняя «медуза», словив длинную пулемётную очередь, послушно растеклась багровым облачком. Алекс заложил вираж над холмом, мельком заглянув во внутренний дворик. Корабль къяррэ был на месте – неподвижный, неживой жук-плавунец размером с морское судно – плавники-перепонки не шевелятся, вокруг ни души. И даже разящие протуберанцы-щупальца не выхлестнулись навстречу проносящимся над срезанной верхушкой холма «кальмарам».