Дорки крепко сжал кулаки. Вероятно, не стой между ним и Скалозубом Чоппи, без драки, увечий, а то, чего и похуже, не обошлось.
— Не выпендривайся, безбородый урод. Поверь, всё только начинается. Ты встал не на ту сторону, понял?! Связался не с теми, кто может тебя защитить! Вот для чего я пришёл. Предупредить, чтобы ты не возомнил, будто всё может сойти тебе с рук! Сиди тихо, ясно?! — слюна так и брызгала изо рта орущего на всю улицу гнома. — Надеюсь, теперь, ты ухватил мою мысль, выродок?! Или ты не только безбородый, но ещё и безмозглый?! — Дорки глубоко вдохнул, успокаиваясь. — Будь паинькой, и может, тебе всё-таки удастся сохранить свою шкуру.
Уйти с победоносным видом у главаря банды не вышло. Впечатление подпортил сидевший на корточках великан, что по-прежнему улюлюкал с рычащим Чоппи.
— Пошли Норин. Хватит умиляться сраной псиной, дебил! Пошли, кому говорю!!!
Здоровенный гном печально вздохнул и поднялся. Сурово посмотрев на Скалозуба, гигант нехотя зашагал прочь, следом за своим предводителем.
* * *
Вернувшись обратно с пустым ведром, он обнаружил Фомлина уже пробудившимся, хотя пока и с трудом стоящего на ногах.
— Што случилось?! Почему Чоппи так разлаялся, а? Мой проказник, иди к папочке! Хороший пёс…
Пока хозяин и собакоморда выражали друг другу взаимную мегалюбовь, Пастырь отвёл Скалозуба в сторонку:
— Тебе что, жить надоело? Какого хрена ты попёрся на улицу в одиночку?! Думаешь, весь народ празднует и радуется твоему освобождению?
— Но ты же сам сказал принести…
— Сказал, сказал, — передразнил его старичок. — Голова тебе на что, блин, дана? Во дворе есть прекрасный ручеёк, стал бы Фомлин бегать за водой через пол-Квартала, дабы полить свои грядки?! — пророк выглядел и вправду очень рассерженным. — Чтоб и носу из дома один не высовывал! Я не для того вчера из шкуры вон лез перед толпой, выручая тебя, чтобы какой-нибудь недоумок на следующий же день размозжил корытом твою тупую башку! Усвоил урок?
— Да понял я, понял! Я что похож на самоубийцу? — недоверчивый взгляд старца подсказывал, что похож. Скалозуб тяжко вздохнул. — Ноги моей не будет на улице лишний раз, обещаю. И, Чоппи, спасибо тебе.
Четвероногий защитник радостно повилял хвостиком, показывая, что был рад услужить. Поддерживая шатающегося Фомлина под руки, троица вышла во внутренний двор.
— Праотец милостивый, клянусь, больше никогда не буду так нажираться… — хозяин дома присоединился к поклонению Бойлом и Кларком деревянному ведру. В данных обстоятельствах Скалозуб был рад царившей во дворике темноте, зрелище трёх блюющих гномов могло вызывать тошноту и у непившего накануне.