События на Балканах между тем стремительно развивались, подобно снежному кому. Будучи полностью отрезанным от войск Центральных держав, царь Фердинанд оказался один на один против энергично наступающего Слащева при полном развале собственной армии.
Получив от Слащева в качестве поддержки русскую бригаду, Дмитриев безостановочно продвигался на Софию, по пути принимая к себе болгарские части, с радостью переходившие на его сторону. Отдавая генералу русскую бригаду, Яков Александрович тем самым подводил черту под стратегической дилеммой, мучившей его в последнее время.
Ему было очень заманчиво продолжить свое наступление на север и со временем перенести боевые действия в саму Австрию, используя явную слабость ее войск. Перспектива была очень заманчива, и будь у генерала побольше солдат, он бы обязательно рискнул попытать свое военное счастье, но, при всей своей любви к риску, Слащев всегда четко и грамотно разделял допустимый риск от откровенной авантюры. Поэтому командующий Балканским фронтом решил удовольствоваться синицей в руках и полностью сосредоточился на выведении из войны Болгарии.
Приказав д’Эспере вести наступление силами всех французских дивизий на Албанию и Черногорию с целью выхода к Дурресу и Цетинье, сам Слащев перебросил в помощь наступающему Дмитриеву еще одну сербскую дивизию, не ослабляя при этом свое давление оставшимися силами на Приштину, куда в спешке продолжали отходить остатки армии погибшего Кевессгаза.
Приближение Дмитриева к болгарской столице можно было с полным правом сравнить с триумфальным возвращением Наполеона с Эльбы. Войска не оказывали ему никакого сопротивления, выказывая только бурную радость по поводу возвращения опального генерала, демонстративно перешедшего в 14-м году на русскую службу в знак несогласия с решением царя о поддержке Центральных держав.
Фердинанд лихорадочно метался по Софии в поиске выхода из столь сложного положения, то взывая о помощи к своим союзникам, то начиная заигрывать с местной буржуазией, надеясь обрести хоть какого-то союзника в их лице. Все эти метания продлились около двух суток и не принесли никакого результата, Центральные державы сами переживали не лучшие свои дни и никак не могли помочь своему союзнику, а все внутренние деятели поспешили занять выжидательную позицию, с нетерпением дожидаясь прихода Дмитриева. Оставшись абсолютно один, 24 сентября Фердинанд специальным манифестом известил весь мир о своем отречении от престола в пользу своего сына и выходе Болгарии из войны.
Возможно, что в других условиях этого бы вполне хватило для начала мирных переговоров с союзниками, но при наличии такой фигуры, как Дмитриев, за чьей спиной недвусмысленно маячила Россия, подобного исхода не могло быть в принципе.