– Так долго, сэр?
– А что вы хотели, Бригс? Чтобы преодолеть все эти укрепления, нужно иметь под рукой огромный людской запас, которого на данный момент ни у нас, ни у французов просто нет. Американцы желают пролезть в наши европейские дела, так дай бог им удачи.
Черчилль флегматично пожевал сигару и, выпустив клубок дыма, продолжал свои рассуждения:
– Сейчас у нас 400 тысяч их солдат, к концу месяца будет 500 тысяч. Если нынешние темпы переправки войск сохранятся, то к концу осени в нашем распоряжении будет 700 тысяч, а к концу зимы – миллион. Миллион здоровых чужих парней, Бригс, готовых сражаться на пользу нашей родины. К маю месяцу их численность будет равна 1200 тысяч, вот тогда мы сможем смело наступать на позиции врага, не опасаясь людских потерь. Тогда победа будет точно за нами.
Черчилль замолчал, и по его лицу было видно, как приятна ему сама мысль о победе над врагом.
– А русские, сэр? Их паровой каток, на который вы делали ставку в начале войны? – пискнул Бригс, и тень разочарования легла на лик отставного премьера.
– Русские стали слишком дорого стоить нам, Бригс, – хмуро побурчал он, – мы явно недооценили аппетиты этих дикарей, за что жестоко поплатились. Притворяясь простачками, они выкрутили нам руки в вопросе о Стамбуле и Проливах, добились списания своего громадного довоенного долга и полностью закрыли польский вопрос, за который наша страна боролась вот уже сто лет.
Сейчас они говорят, что Европа и ее земли им совершено не нужны, но можно ли верить в дружелюбие дикого медведя, впервые за всю многолетнюю историю наших с ним отношений вкусившего свою силу? Нет, нет и нет, Бригс, самым лучшим способом общения с этим зверем является общение через стальные прутья его клетки или прорезь охотничьего ружья, заряженного картечью. Только так, и никак иначе, вы уж мне поверьте.
Раздосадованный столь неудачным вопросом своего секретаря, Черчилль бросил на землю недокуренную «гавану» и, повесив бинокль на шею, решительно направился в тыл британских позиций, заложив руки в карманы своего кожаного пальто.
Впереди у этого человека была долгая осень, которая принесла ему массу радостей и разочарований.