Они составляли необычную пару: Наоми была богатой, образованной, из большой семьи. Зигги был беден, вынужден был покинуть школу в четырнадцать лет и потерял большую часть семьи во время Холокоста. Но Наоми считала его необычным, чувствительным и независимым человеком, который мог понять ее собственную независимую натуру и не был, по крайней мере в то время, ограничен строгими правилами ортодоксального иудаизма, в рамках которых прошло ее детство. Она выяснила также, что ее новый друг имел предпринимательскую жилку и только что начал свое дело вместе с другим беженцем, Ирвингом Кемплером: они производили кошельки для мелочи и продавали их на фабрики по производству бумажников и сумочек. Она решила, что на ее родителей такой амбициозный молодой человек произведет хорошее впечатление.
Но родители пришли в ужас. Мысль о том, что их дочь встречается с беженцем – человеком без средств, без образования, сомнительного происхождения, – была для них невыносима. Может быть, он сошел с ума от побоев в лагере. Может быть, его подвергали ужасным медицинским экспериментам, и теперь он не сможет иметь детей. Дядя и тетя Наоми подлили масла в огонь, уверяя, что их знакомые знали семью Вильциг в Германии и говорили, что Зигги уже был женат и ушел от жены. Эти слухи были ложными, зато они подтверждали мнение Сисселманов о том, что Зигги недостаточно хорош для их дочери.
Через шесть месяцев после первого свидания с Наоми Зигги пригласил ее родителей с ними в кино и по дороге домой попросил руки их дочери.
«Нет!» – единодушно ответили оба, и мать Наоми объявила, что отныне Зигги закрыт даже вход в их дом.
Через несколько дней Зигги сказал Наоми: «Наша единственная надежда – пожениться тайно».
Наоми согласилась, и после череды мелких неприятностей – потерянные анализы крови, отсутствующий свидетель – они стояли в суде Пассаика, штат Нью-Джерси, перед единственным судьей, работавшим в канун нового, 1954 года. Зигги вынул из кармана ермолку – шапочку, которую носят религиозные евреи.
«Это гражданская церемония», – предупредил судья.
Зигги воздел указательный палец: «Я женюсь, я еврей, и я надеваю ермолку». Церемония продлилась всего несколько минут, затем Наоми позвонила отцу и объявила, что они с Зигги только что поженились. Джером был в ярости.
«Так-то я воспитал дочь! – заорал он в трубку. – Чтобы она не уважала родителей и наши еврейские традиции?»
«Но ты меня заставил, – ответила Наоми, – ты запретил нам сделать то, что обычно делают влюбленные пары».
«Ты беременна?» – требовательно спросил Джером.