. Банк мог, по ласковому выражению Зигги, стать для Wilshire «дойной коровой», снабжая компанию устойчивыми и крупными потоками денег для развития – открытия новых скважин, распространения на новые территории, увеличения доходности, а следовательно, снижения вероятности враждебного захвата. Договор с TCNJ мог открыть настоящую золотую жилу. Чтобы бурить новые скважины и расширяться, другим нефтяным компаниям приходилось постоянно привлекать деньги от внешних инвесторов через сложные схемы ограниченных партнерских соглашений. Этот процесс занимал много времени и был весьма рискованным: если бы нефтяная компания не преуспела, любой из подобных внешних инвесторов мог подать иск. Получая средства от собственной дочерней компании, Wilshire могла фактически избежать подобных рисков. Кроме того, существовал и мотив прибыли: без внешних инвесторов ею ни с кем не нужно было делиться.
На то, чтобы приобрести достаточно акций TCNJ, чтобы консолидировать налоговые вычеты обеих компаний, у Wilshire ушло бы несколько лет, но усилия могли бы оправдаться многократно. Поэтому захват контроля над TCNJ стал для Зигги задачей номер один.
«Зигги подошел к вопросу атаки на TCNJ необычным образом, – сказал Эдвард Дэвин, бывший исполнительный вице-президент TCNJ. – Он сделал тендерное предложение непосредственно акционерам, минуя совет директоров». Тендерные предложения – это приглашения, обычно печатаемые в рекламных отделах газет, со стороны потенциального покупателя, которые обращены всем акционерам публичной корпорации, продать свои акции по определенной цене в определенный временной промежуток. В то время дающий объявление о тендерном предложении связывался с акционерами непосредственно и не был обязан консультироваться с советом директоров компании, который мог бы одобрить или не одобрить такое предложение.
Дон Бреннер, прежде бывший помощником Леона Хесса из Hess Oil and Chemical, вступил в совет директоров TCNJ в 1968 году. «Когда Зигги пытался получить контроль над банком, – вспоминал Бреннер, – доступных акций почти не было. Большей их частью владели человек десять. Зигги собирал акции по мелочи, стоило им появиться на рынке. Совет директоров заметил это и задался вопросом: что это за Вильциг такой, который скупает наши акции? Большинство директоров в том совете были настоящие немцы нацистского типа – высокие, толстые, истинные арийцы, все в возрасте от семидесяти лет, тесно связанные многолетними личными отношениями. И вот они обеспокоились из-за возможного захвата – и кем, каким-то евреем! Мой отец в то время был крупнейшим акционером. Вместе с парой других членов совета они решили выдавить Зигги». Когда в январе 1968 года отец Бреннера умер, Зигги посетил дом покойного с соболезнованиями. Дон унаследовал акции отца, и Зигги решил, что молодой человек прислушается к аргументам, если сочтет их стоящими.