Такие, как Леонард Леонтьевич, любят стерв.
Даже не стерв, а — стеррррв!
И Алина Эллер — едва ли исключение.
Примерно такие мысли и мелькали у меня в голове во время того полусонного-полубодрствующего состояния, в котором я пребывала почти всю ночь. Лишь под утро я заснула под аккомпанемент мысли, что, верно, этот Эллер уже начал путать кино и действительность. Чего стоила только его неожиданная фраза «Будьте моей женой»!.
А ведь действительно — как в кино. Был же фильм с Андреем Мироновым и Еленой Прокловой в главных ролях. Только название его — «Будьте моим мужем».
Вспомнив это, я как-то сразу успокоилась и заснула.
То, что проспала я от силы два часа, не помешало мне подняться рано: что-то словно толкнуло меня в бок, и я проснулась. За дверью слышались шаги и сдержанный кашель хозяина квартиры. Я оделась и вышла к нему — Как спалось, дорогая? — обратился он ко мне с такой улыбкой, что я сразу поняла: отвечать я должна не от имени Евгении Охотниковой, а уже как сама Алина Эллер.
— Да ты знаешь, Лео-Лео, как-то не очень спалось, — призналась я томно. — Тут у тебя в квартире.., комары разные, мухи.
А одна муха так и вовсе не муха, а дирижабль какой-то. Я ее все утро боялась.
— Какие еще мухи зимой? — весело спросил он.
— Ужасные! Они, наверное, на зимовку сюда залетели.
— Муха — не птица, — назидательно произнес Эллер, рассмеялся и скомандовал:
— А теперь отбой, Евгения Максимовна. Можете говорить со мной от собственного имени. Вы блестяще вживаетесь в роль. Я, конечно, укажу вам за завтраком на ряд недоработок, но тем не менее — сыграно превосходно. Кстати, что вы такое говорили про мух и комаров? На улице — минус двадцать пять.
Я пожала плечами.
— Вы же сами просили, Леонард Леонтьевич, чтобы я выдавала какие-нибудь глупости в духе Алины. Вот и пожалуйста: сказано — сделано.
— А, вы в этом смысле… Ну что ж, хорошо.
— Леонард Леонтьевич, — произнесла я, — прежде чем я окончательно перейду к исполнению роли вашей жены, мне хотелось бы попросить вас о двух одолжениях.
— Пожалуйста, слушаю вас.
— Во-первых, Леонард Леонтьевич, моя тетушка, Людмила Прокофьевна, является большой вашей поклонницей и просила поставить автограф вот на этой книге — вашей автобиографии. Я ее вчера приобрела специально.
Эллер рассмеялся, довольный. Несмотря на то что он был убелен сединами и достиг в мире российского кинематографа практически всего, кажется, он остался тщеславным, как мальчишка, и падким на лесть и внимание.
— Ну, это запросто, — отозвался он. — Где книга? Ага! Как зовут вашу тетушку, Людмила Прокофьевна? — И он крупным, энергичным скачущим почерком надписал на титульном листе: «Милой Людмиле Прокофьевне от Леонарда Эллера с наилучшими пожеланиями». Затем поставил дату и расписался.