Эфир сообщил мне его имя, но сам мужчина не представлялся, и я сочла, что раз не хочет, то и не надо произносить его вслух.
— Светила заберут? — озадаченно уточнила Леслия. — Как так?
— Диззарги — дети светила ночи. Дошаны, чья кожа черна́, а волосы о́гненны, — дети дневного светила, — ровно пояснил он.
— И те, и другие — дети этого мира, — негромко обронила я. — И он недоволен вами. Вы почти разрушили все.
Ответом мне была тяжелая тишина.
— Если вы готовы, последний император этого мира, то я передам вам послание.
Я протянула открытую ладонь.
— Я готов! — Моя ладошка утонула в его руке.
— Смотрите и слушайте, — просто сказала я и открыла сознание.
В прошлый раз, когда я проводила через себя информацию для господина Э, демона одного из множества миров, все было иначе. Мы искали что-то конкретное, отсеивая ненужное. Сейчас же я уже четко знала от эфира, что именно нужно передать.
Все, что касалось войны и мира. Как все было когда-то давно, почему случилась беда, что может спасти ситуацию. Я показывала возможные варианты развития событий. Вероятно, ситуация здесь была настолько удручающей, что миру пришлось не просто вмешаться, но и взять на себя роль оракула и провидца. Он демонстрировал возможные исходы при различных действиях, которые может предпринять император. Большая часть их была еще ужаснее и трагичнее, чем то, что происходило сейчас. Но были и благоприятные варианты разрешения давнего конфликта между народами, если... И вот на одно из этих «если» и должен решиться мой визави́.
Спустя некоторое время мы закончили. Я сидела и безмолвно смотрела на глубоко задумавшегося мужчину. Он все увидел, услышал, принял и осознал. Ему надлежит решить, что он выберет и как поступит.
— Скажи мне, дева, чья кожа бела, как у дочери ночного светила, а волосы рыжие, как у дочери светила дня... — начал он издалека.
— Да?
— Я диззарг и вижу суть. Твои волосы были светлыми. Цвет их сменился на оттенок огня не по твоей воле и выбору.
— Д-да, — с запинкой ответила и посмотрела на перекинутые на грудь пряди.
— Что изменилось?
— В смысле? — растерялась я. Он, вообще, о чем? Что может измениться от того, что я перестала быть русоволосой, а стала огненно-рыжей?
— Твой характер изменился? Ты стала ненавидеть ночь и любить день? К тебе пришли иные привычки?
— Да с чего бы вдруг? — озадаченно моргнула я. — Это ведь всего лишь цвет волос. Я, конечно, не выбирала его. С одним родилась, а нынешний, скажем так, одно из последствий моей работы и контакта с... гм... волшебной субстанцией. Но я-то — та же самая, какой была всю свою сознательную жизнь.