— Значит так, сегодня же вечером, едите в Питер, до самого отъезда из России, документы оставляете мне, я позвоню другу из ФСБ и мы с ним вместе их посмотрим, ну а там и решим, как быть! Матери я найду, что сказать. Вам в Москве оставаться опасно. Всё ясно?
— Ясно пап. Ты уверен, что мама не обидится?
— Какая разница? Сейчас Ваша безопасность, для меня главнее! Всё, вопрос решён! Пойдёмте, десерт есть.
Когда мы вошли в столовую, Анастасия Викторовна с воодушевлением отдавала Машеньке команды, что нам с собой положить. Даже зная, что это нам уже не понадобится, Даниэль не стал её останавливать, дабы не огорчать. Для нас набралось целых две сумки, которые мы с удовольствием согласились взять при отбытии.
— О чём шептались? — спросила, как ни в чём не бывало Анастасия Викторовна.
— О работе, о чём же ещё мам?
— А почему тогда Лэйлу мне не оставили?
— Так о ней же и шла речь. Просил отца её к нам работу устроить, пока декрет, чтобы стаж не прерывать, — выкрутился Даниэль.
— И что Станислав, надеюсь, ты поможешь девочке?
— Конечно, дорогая, о чём разговор, — проговорил отец Дани, с изумлением, но одобрительно глядя на сына. Видимо, для него было в новинку то, что сын так ловко изворачивается.
Когда кофе был выпит, а десерт съеден, мы попрощались с родителями «будущего супруга» и взяв приготовленные нам сумки, отправились в квартиру Даниэля. Так как спиртное мой спутник не употреблял, то и за руль авто сел самолично.
До дома доехали молча. Когда поднялись в квартиру, то первым делом Даниэль собрал свой чемодан. Потом помог собрать мне мои вещи, и заказав для нас билеты на стрелу, предложил попить кофе на кухне.
— Что это за друг из ФСБ у твоего отца.
— Я тебе про него рассказывал. Они вместе в школе учились, его Григорий Иванович зовут. Классный мужик. Они с отцом рыбачат часто, да и так просто в баню ходят. А вот обращается за помощью к нему отец, лишь тогда, когда совсем прижмёт. Я думаю, что сейчас, как раз такой случай.
— Ты серьёзно? Думаешь, всё так плохо?
— Если отец предложил нам свалить из Москвы, причём в срочном порядке, то дела ещё хуже, чем мы думаем.
— Может, это он на всякий случай предложил?
— Вряд ли! Ты помнишь, как изменилось его лицо, когда ты про убийцу рассказала, точнее описала. Когда ты рассказывала, что мужик кавказец, отец был спокоен, а вот когда упомянула про шрам, идущий от подбородка, проходящий через левый глаз и заканчивающийся на лбу, чем-то вроде звезды, отца, как подменили. Ты видела его лицо в тот момент? Он белее мела стал! Думаю, что ты описала того, кого отец и сам боится (что большая редкость), иначе откуда этот страх в его глазах?