В Западной Европе преобладал благоговейный страх, в Соединенных Штатах – замешательство, которое лишь усилилось в декабре, когда ракета Vanguard TV3, поспешный запуск которой должен был компенсировать эффект от полета «Спутника‐1», взорвалась на стартовой площадке на мысе Канаверал всего через две секунды после старта. Члены советской делегации в ООН язвительно спрашивали своих американских коллег, не желают ли те получить техническую помощь в рамках советской программы для слаборазвитых стран.
Следствием этого публичного унижения стали призывы ускорить реализацию национальной космической программы, чтобы преодолеть предполагаемое отставание и повысить уровень образования в таких областях, как математика и естественные науки. Шок, который испытала школьная система США, вероятно, был самым сильным в ее истории.
В моей судьбе это сыграло особую роль. В октябре 1957 г. я жил в Чехословакии и каждый день по дороге в школу смотрел на Западную Германию, отгороженную колючей проволокой и минными полями. Это словно была другая планета. Советский руководитель Никита Хрущев недавно заявил Западу: «Мы вас похороним!» – и теперь его хвастливые заявления о превосходстве советских ученых и инженеров можно было счесть правдивыми в свете почти панической реакции американцев. Последняя демонстрация советской мощи повергала многих из нас в страх и заставляла думать, что все это не закончится при жизни нашего поколения.
Однако вскоре выяснилось, что никакого отставания в науке и инженерном деле на самом деле не было. Вскоре США обеспечили себе решающее преимущество в запуске спутников для обеспечения связи, прогноза погоды и шпионажа. Прошло чуть больше десяти лет после сюрприза со «Спутником‐1», и Нил Армстронг и Базз Олдрин ступили на поверхность Луны – до нее никогда не добирался ни один советский космонавт.
Через 11 лет после полета спутника советская империя ослабла, хотя и ненадолго, – во время Пражской весны, когда Чехословакия попыталась перейти к более свободному (но по-прежнему коммунистическому) строю. В результате даже чехи, которые не были членами Коммунистической партии, смогли получить паспорта для поездок на Запад, и в августе 1969 г. мы с женой сошли с трапа самолета в Нью-Йорке – всего за несколько недель до того, как границы снова закрылись еще на два десятилетия.
В 1975 г., вскоре после нашего переезда из Соединенных Штатов в Канаду, в недавно построенном конференц-центре Виннипега прошла первая крупная выставка, посвященная советской космической программе. В главном фойе на тросах висела модель спутника в натуральную величину. Поднимаясь по эскалатору, я смотрел на эту блестящую сферу – и словно уносился в прошлое, когда 4 октября 1957 г. прерывистые сигналы спутника символизировали для меня не чудо инженерной мысли и науки, а страх того, что мне придется всю жизнь прожить при советской власти.