Сделав два шага, он обернулся и сказал приказным тоном:
— Оставайтесь здесь.
Потом, посмотрев на путану и вытянув указательный палец вперед, обратился к ней:
— А ты — идем со мной:
— Гражданин начальник! — заявила она с какой-то пошлой, дурацкой интонацией всем известную банальную фразу. — Я вам уже все сказала!
— И-де-м! — по складам повторил Брысько, и только тогда путана со вздохом возмущения последовала за ним.
Мы вновь остались втроем и некоторое время молчали. Молчание висело в комнате почти ощутимое на ощупь — тяжелое и неприятное. Возможно, причиной тому было еще и чувство совсем рядом бродящей смерти. Ведь мертвый охранник все еще находился в здании, и от сознания этого становилось жутко.
— Похоже, я заказан… — пробормотал через какое-то время Беккер-старший.
— Отец, тебе не кажется, что первое нападение и сегодняшнее между собой связаны? — обратился к нему Виталька.
— Я не знаю, что и думать, — беспомощно ответил тот. — У меня голова идет кругом.
— Грабители были первые незваные гости или псевдограбители, — вступила я в разговор, — но у вас явно есть недоброжелатель, очень жаждущий вашей смерти и готовый добиваться достижения своей гнусной цели всеми способами и силами.
— Недоброжелателей у меня немало, но чтобы среди них был такой. Этого я, конечно, не предполагал, — вздохнув, произнес Валерий Павлович.
Меня сказанное им немного возмутило.
Он говорил так, будто напрочь забыл то, что недавно открылось о Вьюнце. А ведь у его совсем еще недавно закадычного друга был вполне обоснованный мотив для недоброжелательства. Особенно теперь, когда компаньоны не пришли к консенсусу в вопросе раздела предприятия.
Я хотела высказать свое мнение и вновь поднять вопрос об Олеге Станиславовиче, но в комнату вошел высокий, довольно симпатичный мужчина в несколько мятом сером костюме с черной папкой под мышкой. Лицо его было озабоченным. Но три глубокие продольные и две вертикальные между бровями морщинки на лбу говорили о том, что озабоченность — след не сиюминутного происшествия, а систематически происходящих событий.
Незнакомец кашлянул в кулак и сухо представился:
— Старший следователь Матвиенко.
Мы все невольно кивнули в ответ, как бы говоря: «Очень приятно», хотя каждый из нас в отдельности понимал, что, в сущности, приятного в предстоящем общении будет мало, так как вся сложившаяся ситуация отвратительна.
Следователь начал задавать вопросы, такие же, на которые мы отвечали до этого, и нужно было повторно рассказывать то же самое. Я к этому относилась спокойно, так как не впервые сталкивалась с работой правоохранительных органов и знала, что, может быть, свои слова придется повторить еще неоднократно. Беккер же явно нервничал, считая все расспросы пустой тратой его драгоценного времени, а записи, которые делал следователь, и вовсе раздражали его, так как то же самое уже записывал Брысько.