До крыльца оставалось шагов пять-шесть, когда я отчетливо почувствовала за спиной дыхание первого волкодава. Собрав последние силы, я рванула еще быстрее, хотя, возможно, мне это только показалось. Но говорят же: у людей в критические моменты могут проявляться просто нечеловеческие силы.
Наверное, у меня они тогда возникли.
Помогло — или даже спасло меня! — то, чего я никак не ожидала. Григорий Семенович, услышав грозный лай, понял, что происходит неладное. Он вышел на крыльцо и увидел меня, на всех парах несущуюся к дому. Он открыл дверь и стоял на пороге, протягивая мне руку.
— С дороги! — закричала я ему, боясь, что псы собьют на землю нас обоих.
Доктор посторонился, и я, схватившись за перила, вскочила на первую ступеньку.
В этот момент голень моей правой ноги прожгла адская боль так, что в глазах потемнело. Я сразу сориентировалась: развернулась и с силой опустила скалку на огромную голову настигнувшего меня волкодава. Тот дико завыл и отступил немного. Подоспел и второй зверюга, но Григорий Семенович схватил меня за плечо и потянул за него, ускорив мое спасение. Я перепрыгнула через ступеньки, влетев вместе с доктором в дом, резко надавила на дверь обеими руками и, закрыв ее на замок, спиной прислонилась к ней, будто это могло помочь.
Волкодавы толкали дверь, как совсем недавно дверцу своей будки. К счастью, Беккеры позаботились о надежном входе в свое жилище, поэтому наконец-то я чувствовала себя в безопасности.
— Идемте скорее! — тревожно сказал Григорий Семенович.
— Дайте отдышаться, — ответила я, с трудом выговаривая слова. Сердце мое колотилось так, что, казалось, готово было выскочить наружу.
— Зачем вы пошли туда? — с укоризной заметил доктор и опустился возле меня на колени.
Я грешным делом подумала, что он серенаду петь начнет или, хуже того, ноги целовать. А он вдруг покачал головой и заявил:
— Надо продезинфицировать…
Я опустила голову и увидела, что по той голени, в которой неимоверно горело, струйкой бежит кровь.
Я отошла от двери и захромала по гостиной. Григорий Семенович опередил меня и стал копаться в своем чемоданчике. Я присела на краешек кресла и стала осматривать свою ногу. К счастью, это были только царапины, хотя и глубокие. Одна из собак успела «погладить» меня своими крепкими коготками.
— М-м-м, — сжав зубы, застонала я, почувствовав, как защипало рану: Григорий Семенович уже обрабатывал ее йодом.
— Зачем вы пошли туда? — вновь с укоризной спросил он.
— Собак отпустить, — не разжимая зубов, ответила я. — Так безопаснее. Видели же, какие они.