Стреляя из стороны в сторону маленькими, глубоко посаженными глазками, Шакал осторожно поднялся.
— Иди вперед, — сказала я ему. — Шагай! Дернешься — будешь завтраком вон тех милых животных! — я кивнула на волкодавов, по-прежнему рвущихся с цепи. — Предупреждаю; они не слишком любезны, — и я жестом указала Шакалу на свою рану.
Миновав тропинку, ведущую к дому, мы друг за другом вошли в особняк. Беккер по-прежнему сидел на диване, только глаза его были наполнены тревогой и нетерпением.
Увидев нас, он поднялся и неожиданно двинулся навстречу.
— Щенок! — воскликнул Валерий Павлович, схватив Шакала одной рукой за грудки. — Как ты смел! Да я тебя… Да я… — он стал трясти и без того перепуганного парня изо всех сил, кстати, неизвестно откуда у него в этот момент взявшихся.
— Да я все пр-привез, Палыч! — заикаясь, бормотал Шакал. — Все до копейки! Ну, ты! — одновременно вызывающе и умоляюще обратился он ко мне. — Скажи ему, ты же видела!
— Деньги здесь, Валерий Павлович. — Я постучала по папке.
— Ты че, Палыч? Я ни на час не опоздал, даже раньше приехал! Ты че?
— Та-ак, — решила я остановить Шакала на полуслове, — Валерий Павлович, мы далеко не уйдем. А ну-ка, выкладывай, — я кивнула пареньку, — с чего все началось?
Шакал недоумевающе посмотрел на нас обоих, но Беккер, неторопливо вернувшись к дивану, сказал:
— Рассказывай.
— Чудные вы, ей-богу, — пролепетал Шакал, вытирая ладонью пот со лба.
В следующие несколько минут мне пришлось выслушать историю, к сожалению, в наше время ставшую банальной. Год назад Шакал взял у Беккера солидную сумму в долг под проценты. Клялся возвратить ее не более чем через три месяца, а вот с выполнением обещанного решил почему-то повременить. Вероятнее всего, он надеялся на доброту и без того богатенького Валерия Павловича, который вряд ли бы, по его мнению, стал «нюни разводить» из-за столь мелких для него бабок. Надеялся Шакал еще и на давность своих взаимоотношений с Беккером. Однако Валерий Павлович «простить»
Шакалу долг не захотел, так как тот в одном деле подставил его по-крупному. Предал, если говорить языком более литературным.
Последняя неделя стала своего рода кульминацией выяснения отношений между должником и взаимодавцем. Беккер требовал свое, не забывая о набежавших процентах. Шакал упрямился, так как отдавать, собственно говоря, к тому моменту ему было нечего — прогорел. В конце концов, дело дошло до того, что неизвестные Валерию Павловичу «сопляки», бритоголовые, а точнее сказать — безголовые ребятки лет семнадцати-восемнадцати стали встречать его повсюду с угрозами. Не угомонишься, мол, не только долга не увидишь, но и самого себя тоже.