Следующие несколько минут пути прошли в напряженном молчании. Только наше с Виталькой молчание было продиктовано несколько иными причинами. Беккер же просто раздражался на своего приятеля. А мы с Виталиком чувствовали, что все гораздо серьезнее, а потому и старались сохранять спокойствие, чтобы в нужную минуту лучше и правильней скоординировать свои действия. Виталька, конечно, не знал пока того, что поведала мне тетушка, но даже те сведения, которые он уже имел, очень его переменили.
Наконец мы завернули на нужную улицу. Автомобильное движение здесь не было интенсивным, поэтому я легко могла обозревать местность и держать ситуацию под контролем.
— А вот и он! — со странной интонацией воскликнул Виталька и указал пальцем впереди.
Там действительно виднелся белый «Шевроле». Машина двигалась навстречу нам.
Виталька не ошибся: это был Олег Станиславович.
Я бросила взгляд на улицу по правую строну от машины — до ресторана оставалось сотни четыре метров. Вьюнцу — чуть меньше. По моим подсчетам, он должен был свернуть к тротуару раньше нас. Я намеренно сбавила скорость. Таким образом я получала шанс увидеть, один ли Вьюнец приехал, и вообще выигрывала время.
Олег Станиславович, похоже, тоже нас заметил. Двигаясь теми же темпами, он припарковался на небольшой заасфальтированной площадке возле ресторана, вальяжно вышел из машины, окинул ее совершенно спокойным взглядом. Дернув за дверь, проверил, как сработала дистанционка, а затем обратил взгляд в нашу сторону.
Мы как раз сворачивали к ресторану.
В поведении Вьюнца не проявлялось ничего подозрительного. Более того, он был необыкновенно спокоен, лицо его казалось исполненным какой-то даже умиротворенности. В этот момент он почему-то напомнил мне человека, фанатически увлеченного религией, этакого сектанта, твердящего себе постоянно: «Бог тебя любит».
Похоже, и Виталька разгадал душевное состояние отцовского друга. Он неуверенно глянул на меня в надежде увидеть, какое впечатление произвел на меня вид Олега Станиславовича. Я понимала, что в душу Беккера-младшего в этот момент снова закрались сомнения, и бросила на него полный уверенности взгляд, хотя и у меня самой нарушилось прежнее равновесие.
— Хэллоу, — фамильярно бросила я, первой выйдя из машины.
— День добрый, — спокойно ответил Вьюнец, но в его глазах все же мелькнуло едва заметное недовольство моим присутствием.
Я, безусловно, была нежеланным для Олега Станиславовича участником предстоящего разговора. Хотя он и вел себя так, будто планировал завести беседу о вещах самых что ни на есть невинных, все мы, и Беккеры в том числе, понимали, что предстоит обсуждение чего-то серьезного. Иначе зачем тогда такая официальность и напыщенность?