«Надо всё же быть осторожнее с желаниями, — подумала Ася. — Не хотелось бы, чтобы они сбывались ценой жизни, как получилось у Марии Ивановны». И мгновенно забыла о предостерегающей мысли, так как её привлёк один из документов. Вернее, его копия.
Это был договор валютного банковского вклада в депозит от пятнадцатого июня на очень крупную сумму. Вкладчиком указан Фомушкин Антон Сергеевич. Ася даже глаза закрыла, почувствовав боль в сердце и головокружение. Она словно с отцом встретилась, который пытается ей подсказать, где лучше искать.
Ася поднялась и направилась к кровати. Упав навзничь, лежала, тупо уставившись в лепной потолок с позолотой, а из глаз текли слёзы безысходности. Ничего уже не вернуть, как ни пытайся. А новые знания приносят только боль и отчаяние. Неужели отца убили из-за этих проклятых денег? Скорее всего. Он положил их в банк пятнадцатого июня, а в субботу двадцатого уже был убит.
И если его и в самом деле убили из-за этих денег, то убийцей была Копцова. Тогда выходит, что отец её знал? Конечно, это же она оформляла депозит, и её подпись стоит в договоре. Получается, что она избавляется от всех, кто вкладывал деньги в банк? Нет, конечно. Все вкладчики живы, кроме отца. Хоть и обобраны до нитки.
Значит, между отцом и Копцовой возникли какие-то отношения, если она проникла беспрепятственно в дом и убила его, чтобы присвоить деньги? О каких отношениях Ася пытается догадаться — об интимных, что ли? Вот где чушь-то беспросветная! Чтобы отец и изменял матери?! Никогда Ася в это не поверит! Да и какая разница, верит она или не верит? Всё равно этого никак не узнать.
Слёзы боли сменились слезами бессилия, и если Ася немедленно не прекратит этот бесконечный поток страданий, нервный срыв, на краю которого, как над пропастью, она стоит последние дни, ей обеспечен. Что же делать? Выплакать их разом все и больше к ним не возвращаться!
Ася вскочила с кровати и в ярости набросилась на подушку, которую лупила изо всех сил, представляя, что это ненавистная ей Копцова. Сначала Асе казалось, что у неё всё же началась истерика, так как она ревела уже в голос, злобно и чуть ли не скрепя зубами. Но неожиданно почувствовала, что успокаивается. Ещё бы: вся сила ушла в физическую отместку на безвинной подушке. Придётся её теперь, бедную, выбросить, иначе кроме ужасов, засыпая на ней, Ася ничего не увидит. Подушка теперь будет ей мстить.
Вот и слёзы высохли, и нервы улеглись-успокоились. Теперь можно снова приступать к расследованию. Ася поднялась и взглянула в зеркало: страшнее она выглядела только в первые дни после похорон. Собрав со стола в три отдельные кучки документы, и рассовав по разным папкам, убрала с глаз долой в самый нижний ящик стола и заперла на ключ. С такими убийственными документами лучше быть аккуратнее.