Селби медленно произнес:
— Мне кажется, самая большая польза, которую можно извлечь из денег, — это получить образование, сформировать характер и быть максимально полезным обществу.
В голосе Сильвии зазвучала горечь:
— Не думайте, что ею руководили высокие идеалы, господин окружной прокурор. Она решила, что вы проявляете недостаточно уважения к богатой девушке, которая была вашим товарищем по играм. Поэтому она решила перекраситься. Когда хорошенькая молодая женщина вдруг кидается самосовершенствоваться, можно смело сказать, что тут замешан мужчина.
Селби нервно рассмеялся:
— Ты мне льстишь. Мы с Инес старые друзья. У нее есть голова на плечах. Она поняла, что ничего не добьется, если будет просто плыть по жизни.
— Старые друзья! — воскликнула Сильвия. — Смотри, чтобы она не подцепила тебя на крючок, Дуг. Ох, Дуг, конечно, это не мое дело, но я так горжусь тобой и вижу, что тебя ждет впереди блестящее будущее, — и все это рассыплется в прах, если ты женишься на богатой наследнице большого состояния и уютно устроишься, заняв респектабельное положение очень большой жабы в очень меленькой луже.
Селби похлопал ее по руке:
— Не беспокойся. Я не собираюсь жениться, во всяком случае, пока я окружной прокурор. Когда мужчина женится, он берет на себя определенные обязанности, у него должен быть дом и домашняя жизнь. Должность же окружного прокурора требует от человека все двадцать четыре часа в сутки.
Наступило долгое молчание. Рука Селби машинально протянулась через мягкий подлокотник кресла, его сильные тонкие пальцы сомкнулись вокруг запястья теплой податливой руки Сильвии.
— Ты хочешь сказать, что если бы женился, то оставил бы эту должность? — спросила она наконец.
— Да, оставил бы, — сказал он.
— Не делай этого, Дуг, пока не завершишь все должным образом.
— Что именно? — спросил он.
— Заставить уважать тебя, подняться выше политики, проявить бесстрашие, беспристрастно наблюдать за исполнением закона. Ох, Дуг, я не могу этого выразить так, как хотела бы. Эта работа — она тебя формирует…
— В том смысле, что я становлюсь слишком серьезным? — спросил он. — Кажется, я уже слышал это.
— Не в этом дело, Дуг. Это что-то хорошее, что-то чудесное. Это духовная зрелость — и что-то большее. Ты становишься… Дуг, я, кажется, впадаю в сентиментальность, но я помню, сколько разговоров было, когда твою кандидатуру выдвинули на этот пост! Многие говорили, что ты еще ребенок. Нет-нет, да кто-нибудь вспоминал шутку, которую ты сыграл с ним, и это использовалось против тебя. Это меня всегда страшно злило, и я так упорно работала, писала статьи… Знаешь, Дуг, мне кажется… у меня такое чувство… Это нечто, что мы делаем вместе, и мне невыносимо думать, что ты когда-нибудь отвернешься от этого. — Она всхлипнула, и он увидел, что она плачет.