. Гитлер, как и Муссолини, критикует «гниль трусливого буржуазного мира» и «мещанскую жажду удовольствий». Идеологи особой русской цивилизации, повторяющие призывы жить на минимуме материальных благ, не знают, что они дословно повторяют гитлеровскую критику «мещанской жажды удовольствий».
Кстати, все нынешние настроения партии войны, которые озвучил в своих заметках в «ЛГ» Вардан Багдасарян, то есть убеждение, что мы не вернем себе утраченный суверенитет и величие державы, пока не пойдем на откровенное военное противостояние с Западом, очень похоже на настроения Муссолини, который, придя к власти, тоже настаивал на том, что Италия только тогда вернет себе величие Древнего Рима, когда она одержит внушительную победу в кровопролитной войне. И об этом, о близости милитаристских настроений нашей «партии войны» к настроениям фашистов, жаждущих реванша, надо говорить вслух и не бояться, ибо происходящий на национальном уровне отказ от позднесоветского «лишь бы не было войны» возвращает нас не столько в СССР, сколько в Италию и Германию накануне прихода к власти фашистов. Знание об истоках и психологии фашизма нам необходимо, ибо по неведению, ставя во главу угла восстановление национального суверенитета и утраченного великодержавия, мы можем стать на путь фашизма, отвергнутого человеческой историей. Надо знать, что именно эта иррациональная жажда войны, жертв, равнодушие к гибели людей, миллионов людей, как раз и сближало вождей большевизма с вождями фашизма. Сегодня важно знать, что драма европейского ХХ века состоит в том, что многие народы, сначала русские, потом итальянцы и, наконец, немцы, отдали свою судьбу в руки людей с подобными настроениями, в руки людей, жаждущих войны, видящих в ней свое призвание. И здесь нет никакой разницы между жаждой гражданской войны и жаждой войны вообще. Кстати, у Муссолини и Гитлера жажда гражданской войны и войны вообще были слиты воедино.
Ленин призывал к массовому классовому террору, к репрессиям задолго до Первой мировой войны, как только он встал на тропу полного разрыва с так называемым меньшевистским оппортунизмом. Петр Струве, который в начале века, в 1901–1902 годах, сотрудничал с Лениным в социал-демократических кружках Петербурга, уже тогда обнаружил в нем, как он позже писал, склонность к «палачеству». Валентинов порвал с Лениным и ушел к меньшевикам после нескольких месяцев тесного сотрудничества весной 1904 года, когда почувствовал, что Лениным как личностью движет не столько далекий идеал социалистического равенства, сколько жажда борьбы, столкновений, внутренняя неуемная агрессия, требующая самовыражения.