Три минуты.
Кажется, что она обменялась сто лет назад. Теперь она совсем другой человек. Она стала лучше, это очевидно. Этот опыт позволил ей понять боль других людей. Теперь нужно посвятить время себе. Она заслужила. Она немного себя побалует.
В свое тело она возвращается внезапно. В то мгновение, когда это происходит, она вдруг начинает ощущать запахи, чувствовать, как воздух входит в легкие, как сила притяжения влияет на ее позу, когда она стоит, – и понимает, что совершила правильный поступок.
Она находится в просторном гостиничном номере, перед ней – зеркало, на нем помадой написано: «Спасибо! Ты просто ангел! Это был чудесный день!» А на столе напротив лежит кусочек прекрасного слоеного пирога и офигенная золотая цепочка. Она наклоняется, берет цепочку и примеряет. Во рту у нее легкий привкус алкоголя, в мышцах – небольшая усталость, как будто она много ходила, но в целом тело в прекрасном состоянии.
Скоро, когда она спустится вниз, выяснится, что номер в гостинице забронирован еще на одну ночь, это подарок паралитички. Прям очень трогательно, такая благодарность, настоящая, от всего сердца.
Но сейчас она просто стоит перед зеркалом, смотрит на себя глазами, полными слез, с этой цепочкой и с ощущением, которое переполняет ее тело. Благодарность за то, что у нее есть, и радость, что она снова в своем обличье, и огромная гордость за то, что она решилась сделать это и поделиться с ближним, – ведь это такой альтруизм. Слова на зеркале выглядят как самая красивая на свете картинка. И это прям верно. Она же действительно ангел.
15
Академические исследования, которые казались нам не относящимися к делу, мы складывали около джакузи. Те, в заголовках которых были слова «приступ» или «обмен», – ближе к кровати.
Большую часть пола в маленьком домике (первое, что мы нашли, выехав из города) покрывали бумаги. Как нам казалось, мы рассортировали их по темам.
Чтобы успокоиться, нам потребовалось время. Первый час мы сидели в комнате и просто молчали. Тамар пошла в душ. Я расположился на диване и ждал, что кто-нибудь попробует взломать дверь и уничтожить нас. Никто не пришел. Нынче ни на кого нельзя положиться. После этого мы поменялись местами. Я пошел в душ, а она осталась в комнате – сторожить, проверять, размышлять, впадать в ужас от малейшего шороха с улицы.
То есть я думал, что она будет этим заниматься. Выйдя из душа, я увидел, что она принялась вынимать бумаги из рюкзака и раскладывать их на полу.
– Нам нужно понять, что тут происходит, – сказала она, – и тогда мы позвоним журналистке, о которой ты мне рассказывал. Как только это станет достоянием общественности, мы будем в безопасности.