Как мне было сказано, Солсбери, будучи страстным исследователем вуду, мог рассказать о жизни в этом городе Клервиуса Нарцисса сразу после его освобождения из рабства. Сначала нам никто не ответил, но после второго звонка на втором этаже распахнулись шторы, и в лучах полуденного солнца возник бледный силуэт пожилого мужчины. Он только что проснулся.
Солсбери принял нас на веранде под сенью гигантского флага Британии. Закрученными усами, степенной фигурой и пузиком, аккуратно завёрнутым в шёлковую пижаму, он походил на персонажей Сомерсета Моэма[144]. Его оккультные познания оказались весьма поверхностны, к тому же он не имел отношения к британскому МИДу, живя на Гаити за счёт доходов от сахарного заводика. Перед нами был не дипломат, а осколок бывшей Британской империи. Этот Солсбери только что перенёс серьёзный удар, о котором он счёл уместным нас подробно информировать. По вине нечистых на руку партнёров и из-за финансового кризиса заводик разорился, что означало для хозяина дома неминуемое возвращение в Англию, где ему светила скучная однообразная и бессмысленная должность клерка, одного из тех, что безликой толпой добираются на службу в лондонской подземке. Возвращаться ему хотелось меньше всего, и он отчаянно просил у Рашели совета. Взрослый европеец, уповающий на советы туземной девчушки, выглядел и смешно и грустно.
Избавив себя от излияний самозваного дипломата, ближе к сумеркам мы достигли побережья в восточной части города. Там, под пальмами, мы смогли наконец отдохнуть от бронзового закатного солнца. Прошлый день начался в хижине Эрара Симона с перебранки с изготовителями ядов, далее были грязевые ванны Сен-Жака, ужасы Святой Анны, а потом эта отрыжка бытия по имени Ричард Солсбери. Теперь всё позади. Правда, на опрятном тропическом пляже. Я глазел на деревья, слыша пронзительные крики чаек в шуме прибоя. Ещё дальше маячила парочка бакланов и пеликаны, а в море с ловкостью дельфина плескалась Рашель.
Прошло ещё три дня, и мы, как было условлено, снова прибыли в Гонаив на встречу с Симоном.
Он был там же, где и всегда, возле заброшенного кинотеатра на набережной, следя за ритмом ночной жизни. На сей раз он был поразительно приветлив. Он относился ко мне уже чуть по-другому, но пока неясно, хуже или лучше. Он называл меня уже не «белым», а говорил: «пти мальфактёр», «мой маленький злодей». Эрар ещё раз подчеркнул, что, являясь хунганом, он не интересуется зомби – это ничтожная часть грандиозной доктрины вуду. Однако он готов продолжить сотрудничество из деловых соображений. Уже завтра, пообещал Эрар, один из его людей приступит к изготовлению препарата.