, но узнав о нём, король в 1685-м выпустил эдикт о мерах против подобных явлений, среди которых надлежало изловленному разбойнику отрезать уши и выжечь на плече клеймо в виде королевской лилии. А если он попадётся вторично, ему перережут сухожилия и заклеймят ещё раз. По мере прироста темнокожего населения, озабоченность белых опасным соседством становилась наваждением.
К началу XVIII-го века заговоры, нераскрытые убийства и слухи, что «скоро каюк», прочно вошли в колониальную жизнь. Яды стали таким обыденным явлением, что за два года до побега Макандаля они также были запрещены к применению особым королевским указом. Чего, собственно, пытались рабы добиться этим оружием, и как мало хорошего плантаторов ждёт впереди, стало ясно из признаний одного из лидеров марунов по имени Медор.
«Чёрные травят белых, – заявил он при аресте. – Чтобы добиться свободы».
За последние годы французского владычества гибельный курс колониальной системы стал очевиден для всех. Голос совести и здравого смысла заглушали слепая жадность и ненасытная корысть белых оккупантов. Из-за того, что спрос на кофе в Европе рос, плантации всё ширились и уходили всё выше в горы, по иронии судьбы вытесняя оттуда скрывавшиеся банды марунов, всё больше промышлявшие налётами на эти самые плантации. А рабочей силы, которая у плантаторов «истрачивалась» быстро, всё время не хватало, и из Африки везли новых… Численность темнокожих выросла вдвое за какие-то пятнадцать лет. И сколь же долго белое меньшинство надеялось удержать в повиновении полмиллиона африканцев, которые уже успели прикоснуться к славным воинским традициям своей родины ещё на чёрном континенте?
Эти рабы готовились к выступлению не менее тщательно, чем Макандаль. Надёжные каналы пополняли контингент будущих боевиков благодаря непрерывному притоку беглецов. В ночном небе мелькали зарницы мятежа. По донесениям соглядатаев, подпольные собрания на плантациях собирали до двухсот человек. «Много говорят о предосторожности и соблюдении конспирации, – сообщает рапорт того времени. – А так же о прецедентах, способных спровоцировать беспорядки, таких как массовое отравление или гибель детей… Белых на такие сборища не приглашают, а стенограмму выступлений либо уничтожают, либо прячут в надёжных местах».
В угаре ритуалов вуду искры свободы разлетались по всему острову. Маруновщина ширилась, а вместе с нею плодились её вожаки – Гиацинт[165], Макайя[166], Пророчица Ромэн[167]. Искра полыхнула пламенем летом 1791 года, когда на вудуистский обряд собрались делегаты со всех плантаций севера.