– Но если кто побеспокоит одного из наших без повода, и его вину докажут, то ему мы укажем на место, чтобы не рыпался. У нас тоже имеются свои рычаги воздействия.
– В этом арсенале, – пояснил он, – есть как заклинания, так и порошки, украдкой наносимые на спящую жертву. С этой целью палачи подстраивают ловушку в местах, где жертва бывает часто. Порошок, рассыпанный в форме креста, как вам известно, опасный капкан для малого ангела-хранителя ти бон анж, а без него гаитянину не спастись. Помиловать виновного может только президент, и лечение обойдётся недёшево.
– Говорят, будто мы едим людей, – сменил тему Жан-Батист. – Да, едим, но не в кулинарном смысле. Мы пожираем дыхание жизни.
– Эрар говорил, что вы и не такое можете.
– Комендант может говорить, что хочет.
– Он сам себе тайное общество, – пошутил я, припомнив разговор на Петит Ривьер в Арбоните. Ответной улыбки не последовало.
На наших глазах происходило что-то непонятное, не был ли в этом замешан Эрар? То, как он живописал нам Бизанго, шло вразрез с тем, что мы видели на собрании, куда он же нас и привёл, представил Жану Батисту и всю ночь наслаждался происходившим.
– А когда обычно ваши кого-то похищают? – спросила Рашель.
– По ночам, – быстро ответил Батист, затем, подумав, добавил. – Хотя заклятье может настигнуть и днём. Как только станет известно, что кто-то болтает лишнее. Если это тот, кто общается с белыми или докладывает шишкам в верхах о том, чем мы тут занимаемся. Он, конечно, попробует скрыться, но его всё равно найдут. И кое-кому придётся дважды пройти сквозь землю – провалиться и выскочить обратно.
– В виде зомби? – спросил я напрямик.
Жан смерил меня взглядом.
– Каждого злодея ждёт наказание. Недаром поётся… – Его высокий голос снова перенёс нас в ночной Гонаив:
Человека пришибли
Припахали – и пашет.
Не кричи, Шанпвель!
Я молю, не кричи!
Человека пришибли
И в зомби забрали…
Работай, зомбуля…
Зомбуля, трудись!
Последние слова Жан пропел, едва сдерживая смех.
– А как поступают с ворами? – спросила Рашель.
– Факт воровства необходимо доказать. Всегда. Получив жалобу, мы приступаем к расследованию. Если факт подтвердился, мы ставим капкан. Проворовавшийся Шанпвель вылетает из организации пробкой.
– Но он может бежать? – спросил я, вспомнив рассказ Инара про то, как ему удалось улизнуть.
– Тому, кто виновен, бежать некуда. Мы отыщем его на краю земли, или на горной вершине.
– А за океаном?
– Да хоть на улице Нью-Йорка.
– Но здесь, на вашей земле, этим занимается участковый?
– Здесь да, впрочем, как и везде. Большинство преступлений совершается ночью, а это наше время. Участковому положено быть в курсе, и мы его информируем. Он в любом случае узнает, что и как. Если изобличённый преступник скрывается на чужой территории, а мы пришли за ним, тамошний участковый не станет вмешиваться в наши дела. Тем более, участковый, как правило, и хунган и президент Шанпвеля. Днём он носит мундир, а ночью меняет кожу.