Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии (Дэвис) - страница 59

На горизонте разливался рассвет, но море внизу отливало мрачной синевой. В воздухе царили прохлада и безмятежность. Тот неповторимый час, когда город становится другим и на улицах появляются люди, а солнце, разогнав ночные тени, румянит фасады зданий.

Как зовут того типа, я всё ещё не знал, да мне и не хотелось. Он, по своему обыкновению, появлялся словно из ниоткуда, в том же полотняном костюме, с неизменной тростью в руке, похожей на шутовской жезл, выстукивая ею по алебастровым ступеням отеля.

– А, мой друг… Вам тоже не спится?

– Сегодня ночью так и не сомкнул глаз. Недавно приехал.

– И как успехи?

Я ничего не рассказывал ему о своей работе.

– Можете не говорить. По лицу видно. Боюсь, что и у меня курам на смех. Доллары улетают на не пойми что. Тухлая коммерция, не так ли? Барышни с проспекта Карфур[77] дают за них больше.

Тонкие пальцы убрали с пиджака поникшую розу, бросив её на соседний столик. Мне уже довелось наблюдать, как в гостиничном баре этот тип раздавал номера американской газеты со статьёй о себе. То, как этот сноб пытался себя рекламировать, было забавно и горько в то же время. Вся страна вместе с ним жаждет мирового признания. А не он ли уверял меня, когда на веранде пополудни так пекло, что «окружающему миру нет особого дела до Гаити. Таковы холодные факты, а гаитянин, в первую очередь, не терпит чужого равнодушия и чувства собственного ничтожества. Не важно, что про тебя говорят, лишь бы о тебе говорили. Может, сейчас где-нибудь в светской болтовне на вечеринке и всплывёт ненароком имя нашего острова… Хотя я сомневаюсь».

Он не внушал доверия, но в краю, где сказка так легко становится былью, такие встречи неизбежны.

После его ухода я стал у края веранды, любуясь панорамой спящего города. Не верилось, что уже через несколько часов здесь будет солнцепёк.

Единственным изготовителем отравы, с кем я успел познакомиться лично, по-прежнему был Марсель Пьер. Прошло три недели, а мне так и не удалось испытать его продукцию. Зато я кое-что разузнал о нём самом. Выяснилось, что Марсель Пьер был давним и преданным сторонником Франсуа Дювалье и видным тонтон-макутом[78] – одним из полицаев, на которых диктатор опирался в сельской местности. В дни террора, когда по указу Дювалье были ликвидированы сотни представителей гаитянской элиты, Марсель Пьер наверняка выпытал у старых хунганов их тайны. Хотя много хунганов были сами тонтонмакутами, Пьер был самым отпетым. В обмен на «защиту», им пришлось поделиться тайнами своего ордена.

В обмен на защиту от его шайки колдуны были вынуждены, скрепя сердце, принять его в члены секты. Когда Марсель их вконец извёл, его отравили сильнодействующим ядом. Навсегда обезображенный, он едва уцелел. Сегодня, двадцать лет спустя, о нём отзываются по-разному. Одни говорят, что после покаяния он прошёл инициацию в настоящие хунганы. Другие презрительно кличут «хунганом в законе», обманщиком, лишённым доступа к духовным таинствам. Но для многих из них, как и для Би-би-си, он просто мошенник, эксплуатирующий страхи тёмных крестьян.