рассказывал мне о своей жизни в воинственном племени
яки. Ритуальные танцы этого народа – суровая проверка участников на выдержку. Такой танцевальный марафон может длиться целую неделю. Эндрю выпала честь стать одним из немногих бледнолицых участников этого действа. Его встретил свирепый и задиристый дикарь, явно настроенный недружелюбно. Оттеснив гостя в сторонку, он ударил себя в богатырскую грудь с воплем:
Soy indio! («Я – краснокожий!»).
Indio – в испанском слово уничижительное. Назвав себя так, человек давал понять, что ему известно об отношении белых к его соплеменникам. Эндрю, которого угораздило родиться в лоне «народа-богоносца», не растерялся, и, повторив жест аборигена, тоже выкрикнул: «А я пархатый!»
«Я гад краснокожий!» – парировал яки.
«А я – жидюга пархатый!» – не спасовал Эндрю.
И так далее, пока оба не утомились, потому что закончились оскорбления. В конце концов, оба разразились хохотом, а этот воин яки стал проводником и консультантом учёного вплоть до окончания экспедиции. Правильно ответив на жестокий вызов туземца по «национальному признаку», мой старший коллега сумел найти с ним общий язык. Что предстояло сделать и мне, но с Марселем Пьером.
В баре было пусто, но войдя с Бовуаром в унфор, мы застали там трёх типов, сидевших спиной к покрытым охрам стенам святилища-баги. Лицо Марселя было по-прежнему почти целиком скрыто, и глядело на меня холодно, как маска. Я поздоровался. Он уступил мне место за столом.
– Ну как?
– Да никак, – сказал я ему.
Бовуар зажёг сигарету и вопросительно повторил мой ответ низким голосом.
– Десять дней прошло и никакого результата, – добавил я.
Марсель изобразил недоверие.
– Ты изготовил негодный яд. И на кой вы тут зависаете с этим шарлатаном? – промолвил я его коллегам.
Один из гостей рванулся ко мне, но Бовуар велел ему сидеть, где сидит. Марсель вспылил и разразился потоком брани. Обозвав меня дюжину раз лжецом, он скрылся в алтарной. Бовуар выставил свидетелей этой сцены за дверь. Марсель вернулся с мешочком, где лежала та же самая белая баночка из-под аспирина. Когда он оказался рядом, я выхватил у него пакет и сорвал с пузырька крышку, делая вид, что посыпаю порошком руку, скрытую под столом. На кожу не попало ни крупицы, но Марсель подумал иначе. Проверив содержимое, я закупорил пузырёк и демонстративно вытер руку об штанину.
– Опилки, – констатировал я с презрением.
Марсель отшатнулся, потеряв дар речи. Жирные мухи, подобно гигантским пылинкам, кружили в потоке света, падавшем ему на лицо.
– Этот человек – покойник, – внятно вымолвил он, переводя взгляд на Бовуара.