Каникулы с дядюшкой Рафаэлем (Шикула) - страница 13

— Здравствуй! — приветствовал он меня, когда я вошёл. — Я уже думал, ты не придёшь. Ты хоть немного-то упражнялся? — спросил он.

— Упражнялся.

— Каждый день?

— Каждый день? Каждый день я не мог.

— Ишь какие разговоры! Или ты воображаешь, что у других времени больше? Просто тебе не хотелось. Как захочешь, всегда времени хоть немного найдётся. Когда дядя Але́ксин на кларнете играть учился, было у него уже шестеро или семеро детей. Как ты считаешь, времени много свободного он находил? Как бы не так! Он ждал, пока все заснут, взбирался по лестнице на чердак и там играл.

— Я не мог.

— А дядюшка Алексин мог? Отлично на чердаке он упражнялся! Чтоб не мешать никому, он кларнет засовывал в сапог и перебирал пальцами в сапоге. Чему ты смеёшься? Или музыка — только забава для тебя? Сыграй мне «си бемоль», — строго приказал он.

— Какое ещё «си бемоль»? — спросил я.

— Сначала сыграй нижнее. Потом можешь сыграть верхнее.

— Верхнее?

— Сначала сыграй нижнее!

— Я ещё не умею играть.

Дядюшка Загрушка посмотрел на меня, и я покраснел.

— Играй! — приказал он ещё раз.

Я дунул в трубу, но едва только раздался звук, дядюшка Загрушка рассердился:

— Что это такое? Насмешки строишь? Я постарше тебя. Если нужно, я в два счёта с таким щенком разделаюсь. Твой папочка в твои годы каждый день что-то в дом приносил. А ты что делаешь? Придёшь из школы, берёшь санки и тут же мчишься в Ага́чину!

— Я не хожу в Агачину.

— Молчи, а то подзатыльник дам! Дома тебя не бьют, в школе не бьют, растёшь — заботы никакой не знаешь! Придётся с твоим отцом поговорить. Не может ли он каждый день щелчком-другим тебя угостить? Да будь у меня такой мальчишка, я бы каждый день его драл. Так через годок-другой из него виртуоз получился бы. Ты знаешь, что такое виртуоз?

— Нет, не знаю.

— Зачем же ты в школу ходишь? В школу ходишь, а ничего не знаешь. Кто тебя учит? Учитель?

— Нет, учительница.

— И с ней я поговорю, пусть возьмёт тебя в руки. Мне показалось, ты парень во! И вдруг на́ тебе! Думаешь, трубу взял — и шагом марш? Таких растрёп в деревне я миллион найду. Но таких мне и даром не надо. Такого растрёпу я за шиворот возьму и вон вышвырну. Гляди, как ты стоишь! — Он дёрнул меня за плечи, словно хотел выпрямить. — Видал ты, чтобы какой-нибудь музыкант так стоял? Может, и видел, а я ещё раз говорю, что это был никакой не музыкант. А тоже какой-нибудь растяпа. — Дядюшка Загрушка помолчал, потом сказал уже спокойнее: — Важно, как ты держишь трубу, как выглядишь, понял? Выглядишь чуточку чудно́, и люди на тебя уже пальцем показывают: смотрите, мол, какой смешной парень на геликоне играет. Глядите, глядите, у этого парня глаза словно яблоки!