Ждать долго не пришлось. Очень скоро снаружи послышался возмущенный шум.
Я улыбнулся сам себе и вышел.
— Кто ты такая?!! — на меня сразу налетел пузатый и щекастый толстячок в очень похожем на пижаму атласном костюме и косичкой, смахивающей на крысиный хвостик. — Моя Сунь Хуй бумага губернатора писал, а твоя кто?.. — он затряс передо мной смятой бумажкой. — Уходить, моя люди кости тебе ломать, если нет. Доктора работать! Если не работать, я полиция писать, твоя тюрьма сажать!
Позади него стояли несколько дюжих оборванных молодцов с палками, прибывших, видимо, в качестве силовой поддержки.
Остальная публика держалась еще дальше, обступив место действия полукругом.
Позади послышались шаги, из хибары вышла Мари. Спокойная, но бледная, что, как по мне, делало ее лицо еще красивей. Правда несколько жуткой, вампирской красотой.
Торговец сразу переключился на нее.
— Кто это такая? Зачем пришла? Моя сказал тебе, все делай, потом делай. Сначала надо больше платить и работать!
Я немного помедлил, а потом взял за шиворот торговца и изо всех сил саданул башкой об косяк двери. Раздался громкий стук, хибара даже покачнулась, а пузан шлепнулся на землю, смачно приложившись задницей.
Его силовая поддержка было сунулась ко мне, но тут же остановилась, смотря на "Тульский Токарев" в моей руке и переглядываясь между собой. Если они испугались, то не особо сильно, было хорошо заметно, что молодчики подбирают момент чтобы кинуться. Я приготовился стрелять на поражение, но тут из хибары вышел Муся.
Я еще со вчерашнего дня заметил, что у Мусия проблемы с восприятием нового тела. Вот и сейчас, он заявился… заявился задом наперед. Дальше кошак замысловатым акробатическим прыжком перевернулся, высоко подпрыгнул, растопырив лапы, вздыбил шерсть на загривке, и оскалил пасть, показав впечатляющие клыки.
Громилы попятились.
А когда он издал жуткий, свирепый вой, силовая поддержка окончательно стушевалась и в мгновение ока смешалась с толпой.
— Меня прислал губернатор, чтобы проверить как выполняется его приказ… — холодно объявил я. — Шевельнетесь, отстрелю яйца…
А потом принялся пинать торговца. От всей души, но неспешно, чтобы он успевал почувствовать ужас перед каждым приближающимся следующим ударом.
И приговаривал при этом.
— Если завтра не появятся рабочие, я тебе вырежу сердце. Если ты опять начнешь брать деньги за прием, я тебе скормлю твои собственные кишки. Завтра с утра пришлешь двух молодых девушек помогать доктору и свежей, хорошей еды, если забудешь, я тебе вырежу глаза и засуну в твою жопу. Ты понял? Не слышу? Или ты хочешь, чтобы я сварил в масле твоих детей?