— Давай, Иваныч, скорее!
Мелкими шажками, по голубиному подергивая головой, бежал уполномоченный через двор. В висках молотило, воздуха не хватало. Дом полыхал пока лишь с одного края, но ничего не сдерживало пламя.
Из-за кустов наперерез выскочили двое. Успеет проскочить? Игорь Иванович обернулся. А где — остальные? Он сбился с шага, остановился. Вернуться?
От дома приближался кто-то, неузнаваемый в яростном свете пожара.
— Сержант, — позвал уполномоченный. — Сержант! — но, разглядев лицо, бросился в сторону, к воротам, и, когда его схватили, почувствовал странное облегчение — все, не надо ничего делать, никуда бежать, в груди лизнуло горячо и наступил покой. Хорошо.
* * *
Комната, отражаясь в подрагивающем зеркале шкафа, тряслась.
— Возьми, — сержант протянул топор. — Надежнее пули.
Федот согласно кивнул. Три обоймы выпустил, а свалил, не свалил кого — не знает. Дым глаза ест, потому и мажет.
Возница, съежившись, влез на подоконник.
— Быстрее! — и, не раздумывая, сразу за ним. На ходу Федот обогнал Платоныча, зло прикрикнул: — Живее, козел!
У костра сгрудились тени над уполномоченным. Отвлек, дело свое тот сделал. Навстречу — парочка доходяг. Ха! Солдат перешел на шаг, упругий, танцующий, и с ходу ловко ударил колуном по голове, даже в лицо брызнуло. Тот осел у ног. Кому добавки? Возница вбежал в конюшню. Понял, что к чему.
Второй приближался к Федоту крадучись. Боится, и правильно.
Федот подобрался, готовясь прыгнуть, но первый, порубленный, обхватил его ногу, живучий, гад. Еще, сплеча, по голове, топор рубил сочно, с хрустом, и вдруг, вырванный из рук, взлетел, на миг застыл в небе, видимый лишь отблеском огня на мокром лезвии, и упал вниз, в костер, а костер, дом, конюшня сорвались с места и закружились, сливаясь в багровую полосу, а когда остановились, осталось только небо с тающими в нем искрами костра.
* * *
Шкаф с грохотом повалился, и сержант оттолкнулся от подоконника. Сейчас — в поле, возьми его там в такую ночь. Двадцать верст к утру пройдет.
Он двигался осторожно, зорко всматриваясь во тьму. У ограды остановился, прислушался. Кажется, нормально. На руках подтянулся и перемахнул на ту сторону.
* * *
— Уйду, что там, уйду! — возница почти кричал, нахлестывая коня. Луна отыскала-таки окошечко в пелене туч, дорога гладкая, быстрая. Остались позади церковь, пожар, тени, рыскающие по двору, бричка катила легко, свободно, но страх не уходил, напротив, ширился, словно едет он не прочь от смерти, а навстречу.
Версту отмахал, не меньше.
Конь остановился внезапно, как на стену налетел. Посреди дороги — человек. Всего один человек.