Но я ограничился стаканом. Потом долго сидел, горел зеленый огонек приборной панели, снаружи проходила ночь, но я огородился от нее. Вернее, от комаров. Здесь, на кордоне, они не переводились: болота, река. Природа. Один, впрочем, успел залететь и теперь пытал меня своим противным звоном.
Я его обманул — вышел наружу. Немного прошелся, заглянул в кузов. Парень с рацией подремывал, устроясь в углу. Неудобно, но неудобство это он компенсировал из фляжки. При моем появлении радист-автоматчик молча протянул фляжку мне, на отказ пожал плечами и отхлебнул еще. Глоток, правда, сделал крохотный, на одну бульку. Фляжка, она куда меньше термоса, приходится экономить. Фонарь он подвесил к перекладине тента, и сидел в круге света, привлекая насекомых со всей округи. Горела лампочка вполсилы, в режиме экономии, но все равно — хоть читай.
Загонщики галдели вдалеке. Никто не стрелял, но и без того не дадут уснуть дневным зверюшкам. Ночным же спать не положено.
Я далеко отходить не рискнул, вернулся. Потянуло в сон, и я решил не противиться. Просто по привычке заперся изнутри, улитка улиткой, устроился поудобнее и уснул.
Проснулся, когда вокруг начало сереть. Ночь ушла, день задерживался, время сумерек. На часах — четыре.
Росы не было. Дождик порадует, и славно. Если примета сбудется.
Я опять прошелся, осматриваясь. Вчера не многое увидел, сейчас с каждой минутой становилось яснее, ярче. Хорошее место, мирное, когда облав не проводят. Но какое-то странное. Что-то не так. Загонщики перебаламутили округу, лишили покоя.
Парня в кузове не было. Нет, значит, нет. Отошел, нужно стало. Слух мой за ночь обострился, и я услышал, как в наушниках настойчиво чирикал чей-то голос.
Я обошел машину, посидел в кабине. Чириканье не прекращалось. Настойчивые какие, нельзя уже человеку на минутку отлучиться.
Наконец, я решил, что должен успокоить щебетунью. Поднялся в кузов, у меня складная лесенка есть, для удобства клиентов, осмотрелся. А на полу и автомат оставлен. Совсем никуда не годится. Правда, когда я гулял, то ружье тоже в кабине оставлял.
Я надел наушники.
— Грач, отвечайте, отвечайте, почему молчите?
— Это вы мне? — сказал я в микрофон, но голос продолжал вопрошать. Я догадался переключить тумблер на рации и повторил:
— Это вы мне?
— Почему молчали, мы уже десять минут вас вызываем.
— Вам не «грач» отвечает.
— Кто на связи, кто на связи? — занервничали, на крик перешли.
— Виктор Симонов. Ваш парнишка отлучился куда-то.
— Давно отлучился?
— Не знаю. Я в кабине спал, он в кузове был. Минут пятнадцать назад я выглянул, его нет.