Переписка, 1911–1936 (Кандинский, Шёнберг) - страница 52

Итак, «случай» хочешь не хочешь снова привёл нас в то же место. Сначала мы хотели двинуться дальше вдоль океанского берега, но жара и прекрасная местность нас остановили. Что если Вы и Ваша добрая супруга присоединитесь к нам здесь? Сердечно,

Вы знаете Жуан-Ле-Пен? Если нет, Вы просто должны его узнать. Будет чудесно, если вы к нам приедете. Напишите заблаговременно.

Паспорт Шёнберга с визой для въезда в США. 1933

Пароход «Иль-де-Франс», на котором семья Шёнбергов отправилась в США. 1933

Гертруда и Арнольд Шёнберги с дочерью Нурией на борту «Иль-де-Франс». Нью-Йорк. 31 октября 1933

Василий Кандинский в студии. Нейи-сюр-Сен. 1936.

Фото Бориса Липницкого

Нейи-сюр-Сен (Сена)

135, Бульвар Де-ла-Сен

Франция

Дорогой господин Шёнберг,

я был очень рад получить от Вас несколько строк через г-на Данца^>75. Он заходил несколько дней тому назад и произвел очень интересное впечатление. Он дал мне свою книгу «Заратустра», которую я уже просмотрел (читать по-английски много мне не так уж легко) и нашёл там частое упоминание Вашего имени вкупе, как мне кажется, с очень удачными характеристиками.

Я неоднократно справлялся о Вас и Ваших делах у г-жи Шайер^>76 и знаю, что Ваши обстоятельства великолепны, что меня чрезвычайно радует. Г-н Данц подтвердил прежнее известие и сказал, что вы теперь стали прямо-таки главным музыкальным диктатором в Калифорнии. Чудесно! Надеюсь, что Вы довольны этим местом, как и Ваша милая супруга.

Мы оба — Вы и я — долгие годы вели по сути «беспокойную» жизнь, летали по свету в разные стороны. У нас мало прав и на минимальный покой. Или, выражаясь непритязательно, на «относительный» покой. Мы с женой уже три года живем в Париже, где надеялись обрести этот относительный покой. Собственно, мы его и обрели, да только слишком уж относительный. В иные минуты мы спрашивали себя: «Не начать ли снова паковать чемоданы?» Что до меня, я паковал их уже трижды и подумал: «Хорошего всегда бывает по три раза», так что… Но русские, увы, теперь часто говорят: «Без четырёх углов изба не рубится». Так что?..

Приехав сюда, я испытал восхитительное чувство свободы. Двойной свободы, внешней и внутренней, хотя бы потому, что после 14 лет преподавательской работы я внезапно остался без каких бы то ни было непосредственных обязанностей. Я должен бы хотеть лишь сохранять эту свободу, оберегать её в дальнейшем и никогда уже не терять. Но, к несчастью, всё это зависит также от кошелька. В добрые докризисные времена я кое-что «приберёг», и из этого мы теперь по большей части живем, поскольку одних продаж было бы теперь недостаточно. Приходится «проедать» свой «капитал». Надеюсь, однако, что «справедливость» когда-нибудь вспомнит о художниках. О беззащитных художниках, которые не имеют возможности даже бастовать. В Париже, особенно, существуют и другие теневые стороны, которых не удаётся избегать. Мы живем здесь довольно замкнуто, т. е. я в частности стараюсь держаться подальше от «художественной политики» и от общения с коллегами. Художественная политика, однако же, — это такая мошка, пусть и не такая уж мелкая, но мелочная, обладает дурной способностью пробираться сквозь самые малые замочные скважины. Общение с коллегами… мне нечего Вам о нём рассказывать. Но у нас есть свой собственный более узкий круг, очень близкий и очень межнациональный. Помимо этого здесь встречаешь много иностранцев, которые наезжают сюда в туристический сезон (т. е. как раз теперь, летом) и нередко оказываются стоящими и приятными людьми.