Но кроме наречия «заведомо» есть еще одно замечательное словечко — «существенный», оно тоже активно работает в защиту беззакония. Так, в статье 232 УПК сказано, что суд направляет дело на дополнительное расследование в случае «существенного нарушения уголовно-процессуального закона» при производстве дознания или предварительного следствия. Самое опасное тут заключено в том, что в сознание юриста внедрена идея, будто нарушение закона может быть существенным, а может и не быть.
Словно вообще возможно несущественное беззаконие!
Подобное разделение тем более недопустимо, что в любом судебном деле, юристы хорошо это знают, важно все до последней формальности, и бывает, что судьба человека зависит от того, правильно ли пронумерованы страницы (иначе говоря, не подложили ли в дело какой-нибудь беззаконный документ, не изъяли ли какой-нибудь необходимый). Да и где граница, которую можно было бы провести между важным нарушением закона и неважным. А на практике, я сама бывала тому не раз свидетелем, беззакония дознания или следствия, обнаруженные в ходе судебного процесса, каковы бы они ни были, неизменно относят к несущественным. Беззаконий я видела великое множество, а следователя, посаженного на скамью подсудимых именно за них, — ни разу.
Человека задержали и арестовали без оснований, держали в КПЗ без нужды и сверх срока, допрашивали без протокола (пока человек отрицал вину, и тотчас начинали протоколировать, записывать на магнитную пленку, снимать фото- и киноаппаратами лишь только он признавался); перед опознанием потерпевшему или свидетелю тайно показывали обвиняемого — словом, грубейшие нарушения шли одно за другим и почти всегда бывали отнесены к числу несущественных.
Если наш закон в его нынешнем виде (надо надеяться, новый будет лучше) весьма мягок к представителям власти, его нарушившим, то общественное мнение, напротив, рассматривает такого рода преступления как одни из самых тяжких — еще бы, оно помнит 37‑й год.
Надо ли говорить, что с остальными делами В. Парин поступил по уже известному образцу. В деле Дячук, где признавались четверо, их заявления о побоях и угрозах, разумеется, «подтверждения не нашли», и уголовные дела, возбужденные по их жалобам, Парин прекратил.
Но помните, был ведь пятый, Антропов, который девять месяцев просидел в следственной тюрьме (в его деле тоже была ошибка эксперта, уголовное дело, заведенное на него, В. Парин, разумеется, прекратил). А как шло расследование дела, возбужденного в связи с беззакониями следствия? Да, В. Парин убедился, что следователь С. Терновой незаконно привлек Антропова к уголовной ответственности и незаконно держал его в тюрьме. Наконец-то прямое и энергичное обвинение! Но и тут все стало расползаться, опять оказалось, что следователь верил в виновность Антропова, словом, и тут Парин дело прекратил «за отсутствием состава преступления».