Разумеется, подобные соглашения мало что значат. В частности, дарение Шантосе Латремую (если Жиль умрет, не оставив наследников) невозможно было согласовать с условным легатом[46] королю Рене. В обоих случаях мы имеем дело с пустыми, ничего не значившими заявлениями. Однако они свидетельствуют о том, сколь привязан был Жиль к этому разорительному для него мероприятию.
Мы видели, как боялись жители Машкуля, родители невинных жертв мецената, что их жалобы дойдут до «людей из капеллы сира де Рэ»! Капелла Невинных младенцев, логово детоубийцы! Жан Россиньоль, Андре Бюше — люди, участвовавшие в преступлениях Жиля, благоговейно чтили память Невинных младенцев!
Документ тех лет, не включенный в акт от 16 марта 1435 года, дает нам точные сведения об этом кровавом святилище. Сочинение, в котором наследники сира де Рэ после его смерти намеревались доказать расточительность своего предка, содержит следующий текст:
Куда бы Жиль ни направлялся, в свите его была хоровая капелла, состоявшая из двадцати пяти–тридцати человек, детей, капеллана, юных служек и других; он возил их за собою в своих путешествиях таким образом, что свита его благодаря помянутой капелле, включая прислугу, составляла более пятидесяти человек и столько же лошадей, и все были на его обеспечении. И было в той капелле у него множество золотых и шелковых тканей, подсвечников, кадил, распятий, блюд и проч. весьма роскошных, обошедшихся в три раза дороже стоимости их, с несколькими органами, один из коих должны были носить за ним шесть человек. И были у него в названной капелле старейшина, певчие, архидьяконы, викарии, школьный учитель и проч., словно в соборах, а один из них называл себя епископом; кому-то он платил четыре экю, другим три сотни, покрывая их расходы; он переодевал их в пунцовые платья с подбоем, отороченные мехом и проч., богато выделанные беличьи шапки, и проч., в тщеславии же их не было ни благочестия, ни порядочности. А когда его охватывало желание по отношению к кому-то из них, он, помимо жалования его, отдавал ему и даже родственникам его свои владения, как, например, некому Россиньолю, из Ла-Рошели, и ребенку-хористу из Пуатье, коему он отдал земли в Ла-Ривьере, близ Машкуля, стоившие двести ливров ренты; более того, он отдал отцу его и матери более двух сотен экю.[47]
Эти безумные траты вынуждают Жиля ступить на гибельный путь. Сдержать себя он не в состоянии. В Орлеане, например, он закладывает свое движимое и недвижимое имущество, ибо нуждается в звонкой монете. Мы уже говорили о том, что 26 февраля он продает (или закладывает) серебряный ковчежец.