— Не совсем понимаю, вопрос, — ответил я. — Тебе что-то конкретно не нравится? Так задай вопрос чтобы я понял на что тебе отвечать!
— Кто был старший в госпитале!? — спросил Петриченко. — И почему так много раненых не было вылечено!? Несколько моих людей даже не поехали во временный госпиталь хотя были ранены. Если берешься, что-то делать, то нужно делать это качественно!
— Значит так, мундель, — разозлился я, немного приваливаясь на стол и впиваясь в него взглядом. — Мне теперь становится понятно, какого хера я пришел, а ни одного решения не принято! Потому что ты, чмошник, решил виноватых найти!
— Да я… — начал было говорить Петриченко, но я нанес ему слабый ментальный удар и крикнул: — Завали хлебало!
— Что ты себе… — начал было говорить Лутков, но сидящий через стол Корнев вырастил из своей руки каменный крюк, подцепил его шею и с силой ударил об стол, со словами: — Не мешайте говорить Арсению Викторовичу!
Это было неожиданно, Лутков даже не понял, что произошло в принципе, как и все остальные.
— Сидите ребята и не рыпайтесь! — зло сказал Богомиров, другим помощникам Петриченки.
— Так вот… — немного успокоился я. — В проведении операции и потерях виноваты все присутствующие! Мы виноваты, в том, что не смогли вас отговорить, остальные виноваты, в том, что повелись на обиды и попали в расстановленную ловушку. А ведь еще несколько дней назад, кое кто пытался поделить шкуры неубитого медведя и считать трофеи.
— Это произвол! — недовольно заявил Петриченко, только что пришедший в себя.
— Знаешь, что… — зло сказал я. — Ты и я, в любое время! Если у тебя так много претензий, ко мне, и ты не можешь с собой совладать… Давай выйдем один на один и разберемся раз и на всегда!
— Ты не справишься! — важно стал говорить Петриченко. — Я …
— Говно ты на палочке! — заявил я. Начиная наглеть, потому что, не смотря на свою показную крутость Петриченко этого боялся, я чувствовал его страх. Хотя он и считался опытным бойцом, но глава Рода очень давно не дрался, выполнил норматив на Витязя с простейшей техникой и был таков. Он явно не Богомиров и даже не Павел, который, как я был уверен так же разделает его под орех несмотря на более низкий ранг последнего.
— Арсений! — повысил голос отец.
— А что Арсений? — повернулся я к нему. — А чего я должен терпеть его наезды. Один раз, второй, третий, да сколько можно? Его разве беспокоят раненые? Да ни в жизнь! Ему плевать на них… Он просто ищет виноватых. Себя он виноватым не считает, один из тех, кто ярко настаивал на немедленной атаке позиций! А сейчас я ему не угодил! Я не буду это больше терпеть!