Старец, отвыкший от битв, дрожащей рукой облачает
Дряхлое тело в доспех, надевает меч бесполезный,
Прямо в гущу врагов устремляется в поисках смерти.
В самом сердце дворца, под открытым сводом небесным
Был огромный алтарь, и старый лавр густолистый
Рос, нависая над ним, осеняя ветвями пенатов.
В тщетной надежде вокруг с Гекубой дочери сели,
Жались друг к другу они, как голубки под бурею черной…
Жена уговаривает его оставить в покое свой мужественный порыв и спрятаться вместе с нею и дочерями под деревом. Приам соглашается. И тут на сцену вбегает последний из оставшихся в живых сыновей Приама.
В этот миг, ускользнув от резни, учиняемой Пирром,
Сын Приамов Полит появился. Средь вражеских копий,
Раненый, вдоль колоннад он летит по пустынным палатам,
Следом гонится Пирр, разъяренный пролитой кровью…
На глазах родителей его убивает сын Ахилла Пирр:
…истекающий кровью, упал он
Наземь и дух испустил на глазах у Приама с Гекубой.
Затем наступает очередь отца. Пирр расправляется и с ним:
влечет к алтарю он
Старца, который скользит в крови убитого сына;
Левой рукой Приама схватив за волосы, правой
Меч он заносит и в бок вонзает по рукоятку.
За всем этим с замиранием сердца следит Эней. Он готов рвануться в бой и защитить своего царя, но пламя, охватившее дворец, мешает ему напасть на врага. На его глазах погибает старый царь Приам – «отсечена от плеч голова, и без имени – тело».
Я обомлел, и впервые объял меня ужас жестокий…
…Я оглянулся, смотрю, вокруг осталось ли войско?
Все покинули бой: ослабевши, трусливо на землю
Спрыгнули или огню истомленное предали тело.
Был я один…
Отчаяние Энея доходит до предела. При виде умерщвленного Приама Энея объемлет «ужасный страх» («saevos horror»), и он сам про себя говорит: «я обомлел» («obstipui», II 559–560). Ему сладостно наполнять душу мстительным пламенем, и он бросается вперед «с яростным духом» («furiata mente», 588).
Он ищет смерти, но ему является мать-Венера: «Троя обречена, спасай отца и сына!» Богиня-мать посылает своему сыну знамение в тот момент, когда он собирается в отчаянии убить Елену Прекрасную, как ему кажется, причину всех бед:
Вдруг (очам никогда так ясно она не являлась)
Мать благая, в ночи блистая чистым сияньем,
Встала передо мной во всем величье богини,
Точно такая, какой ее небожители видят.
Руку мою удержала она и молвила слово…
Венера делает так, что взор Энея начинает видеть то, что обычному человеку увидеть не дано. Оказывается, Троя гибнет не из-за Елены, не по воле людей, а по воле злого рока. Свершается предначертанное, и олимпийские боги в едином порыве с каким-то истерическим азартом разрушают некогда величественные стены: