А что их слушать, думает командир «К‐3», каперанг Меркулов. Мы тоже не дураки. На полюс идти надо, так что – пойдем. Лодка к походу готова. А говорить о неисправностях – только лишний раз подставляться… Выйдешь в море на нервах, да еще и ни черта не сделав.
Меркулов выслушивает доклады своих офицеров – на диво оптимистичные. Лодка готова, готова, готова.
Главнокомандующий расцветает на глазах. Как розовый куст в свежем навозе.
15 дней до
В надводном положении лодка напоминает серого кита: шкура пятнистая от инея, морда уродливая, характер скверный. Чтобы волнением не болтало, лодка принайтована тросами. Вокруг лодки – суровая северная весна: лед, ветер и черная гладь воды.
На китовой шкуре суетятся мелкие паразиты. Один из паразитов, тот, что повыше, вдруг открывает рот и поет, выпуская клубы пара:
До встречи с тобою, под сенью заката
Был парень я просто ого-онь.
Ты только одна-а, одна виновата,
Что вдруг загрустила гармо-онь.
У паразита – сильный наполненный баритон. С видимым удовольствием он повторяет припев:
Ты только одна-а, одна виновата,
Что вдруг загрустила гармонь.
– Кто это? – спрашивает Меркулов. Они со старпомом стоят на пирсе, наблюдают за погрузкой и курят. Бледный дым, неотличимый от пара, улетает в серое небо.
– Не знаю, – говорит кап-три Осташко. – Эй, Григорьев! – Старшина оборачивается. – Кто это поет, не знаешь?
Григорьев знает, но отвечать сразу – отдавать по дешевке. Младший командный состав должен знать себе цену. Поэтому старшина прикладывает руку к глазам, долго смотрит (но не так долго, чтобы командир устал ждать), потом изрекает:
– А, понятно. Это каплей Забирка, из прикомандированных. Он вообще худущий, соплей перешибить можно, но голосяра – во! Ну, вы сами слышали, товарищ капитан…
И продолжают слышать, кстати.
Весенние ветры умчались куда-то,
Но ты не спеши, подожди,
Ты только одна…
– Спасибо, старшина. Можете идти.
– Есть.
Они выпускают дым, снова затягиваются.
– Что-то «пассажиров» мало, – говорит командир задумчиво. – Всего один остался. Куда остальные делись, интересно?
– Саша, так тебя это радовать должно! – не выдерживает старпом. Он знает, как Меркулов относится к штабным бездельникам, которые идут в поход за орденами и званиями. Обычно таких бывает до десятка. Они первые у котла, у «козла» и у трапа на выход при всплытии. Остальное время «пассажиры» дохнут со скуки и режутся в карты.
– Должно, а не радует, – говорит Меркулов. – Пассажиры, Паш, – они как крысы, у них чутье звериное. Значит, в опасное дело идем. Или какая-то херня в море случится. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Так что, Паша, будь другом – проверь все сам до последнего винтика. Что-то у меня на душе неспокойно.