– Я не хотеть! Они появиться, но я не хотеть ваша была плохо.
– Просто. Дай. Позвонить.
– Телефоны не работать уже четыре месяц, мой начальника приезжать, но ничего не изменил, я не виноват, я работать, а своего телефона нет у меня. Я продать его в рынке!
Уилл размахивается, ударяет кулаком по прилавку и опускает голову, волосы падают на его загорелое лицо, а мне хочется, чтобы он посмотрел на меня и успокоился.
– Идем, попытаемся поймать попутку, доедем до следующей заправки, может, там найдем телефон. – Я глажу его по руке. – Слышишь?
Парень переводит на меня взгляд и кивает. Мы медленно выходим, дверь со стуком захлопывается, и перед нами открывается вид на бесконечное шоссе, уходящее далеко за горизонт, тянущееся, словно ленивая змея, вдоль золотисто-рыжих полей.
Под безжалостным солнцем время тянется несоизмеримо долго. Асфальт то гуляет, то плавает, и мысли возгораются от немыслимой температуры, как и терпение, которого становится всё меньше и меньше. Мимо нас проносится несколько машин, никто даже не смотрит на нас, а если и смотрит, то прибавляет скорость, ведь вид у нас явно отталкивающий. Я машу руками, как ненормальная, а Тэмми выбегает на дорогу, но нам не удается никого остановить, как мы ни стараемся. Уверенность в том, что кто-то поможет нам, быстро тает, и на ее место приходит банальная злость на род человеческий, на жару, на всё, на что только можно злиться, и бесит даже асфальт, даже небо над головой, даже лица друзей, даже собственное лицо.
Я ложусь на разделительную полосу. Волосы разлетаются вокруг моей головы, поблескивают, словно в них вплетены золотистые нитки. Закрыв глаза, я жду непонятно чего: машины или смерти.
– Интересно, – протягивает Тэмзи и ложится рядом, – думаешь, сработает?
– Похоже, что я думаю?
Мы одновременно усмехаемся. Измотанные и уставшие, мы перестаем друг друга ненавидеть. Всегда у нас так: то бросаемся громкими словами, то не можем из себя и звука выдавить; то хотим разодрать в клочья, то прижать к себе изо всех сил. Я думаю, «подростковый максимализм» – понятие, относящееся ко всем людям, просто взрослые не хотят признавать, что тоже мечутся, понятия не имея, что им нужно. Это ведь как-то несолидно в сорок шесть мечтать о безумствах и побеге, но это не означает, что по ночам им не снится, как они сходят с ума, носятся по городу и хохочут даже тогда, когда хохотать не над чем; как они теряют рассудок. Наутро они мамы и папы, такие серьезные и опытные, а потом вдруг улыбка мелькает у них на лице. Ты спрашиваешь, в чем дело, они отвечают: «Ни в чем». Но на самом деле в голове у них мелькнула мысль, как классно было бы нестись наперегонки с ветром по дороге и держать за руку парня или девушку мечты, с которыми родители никогда не позволили бы встречаться.