Чем бы ни была изначальная искра, кембрийский взрыв в основе своей стал генетическим бумом. Вместо медленного и ползучего процесса естественного отбора, подпитываемого небольшими мутациями, эволюция пошла полным ходом. Бурная экспериментальная перестройка, в которую оказались втянуты все структуры «монстров, подающих надежды», скорее всего, оказалась результатом беспрецедентной перетасовки генов, происходившей в ту пору, пока эти странные существа боролись за выживание в океане. Тем не менее, несмотря на появление в первобытном море бесчисленного множества самых чудесных форм, практически ни одна из них не преуспела. По большей части они вымерли, не оставив в современном мире никаких следов своего существования, кроме плоских отпечатков на склонах канадских гор. Некоторые, впрочем, выжили, преобразовавшись в организмы, более вписывающиеся в современные биологические стандарты красоты.
Мы часто представляем себе эволюцию как величественный переворот, идущий на протяжении целых эонов и подталкиваемый небольшими и пошаговыми генетическими изменениями. На то, чтобы четвероногое и четырехпалое млекопитающее размером с собаку, называемое гиракотерием (Hyracotherium), превратилось в современную лошадь с чуть более длинной шеей и чуть более крепкими копытами, потребовалось 50 млн лет. Если бы вы встретили гиракотерия в лесу, вам пришлось бы очень пристально всматриваться, чтобы разглядеть в этом существе хотя бы намек на его лошадиных потомков; но, по крайней мере, его допустимо отнести к тем животным, которые выглядят «правильно». Такого типа плавный и постепенный эволюционный путь весьма похож на то, что мы видим на ранних стадиях рака или в детских опухолях. Однако бурное генетическое неистовство поздних стадий онкологического заболевания больше похоже на хоровод странных персонажей, запечатленных в сланцах Бёрджес.
Подхватывая тональность, с которой Гольдшмидт воспринимал существа кембрийского океана, раковые заболевания можно назвать «эгоистичными монстрами», бурно и быстро развивающимися на протяжении отпущенной пациенту жизни. В них по-прежнему работают те же самые фундаментальные биологические процессы, которым свойственна головокружительная скорость, а не медленное скольжение сквозь глубины времени. При наличии достаточной массы клеток, генетического топлива и давления отбора в горниле рака может произойти все что угодно: клетки будут рождаться и умирать, перетасовывая свои геномы в гонке, которая заканчивается приспособлением или смертью. Выигрывают те, кто опирается на новые свойства, позволяющие выжить сегодня и воспроизвестись завтра, в то время как проигравших ждет вымирание.