– Если ты так ставишь вопрос, значит, тебе лучше уйти, Руслан! – строго ответила она.
– Что?! – взревел ревнивец. – Ты меня выгоняешь?!
Трубачёв на некоторое время замер. Флора наблюдала за тем, как он пыхтит, словно паровоз. Очень надеялась, что сейчас тот одумается, поймет, как глупо себя ведет. Но куда там…
– Не трудись выгонять, я сам уйду!
С этими словами Руслан и правда развернулся, направился к выходу.
Младшая Карц закусила губу до крови, настолько сильно ей хотелось броситься следом, молить его остаться. Но она понимала – если сейчас за ним побежит, остановит, станет потакать его самодурству, Рус очень скоро перестанет считаться с ее мнением.
«Может, не уйдет? Как он может…»
Однако он смог, а Флора еще долго сидела в прихожей, прислушивалась, ждала, надеялась, что он образумится, поймет, что сглупил, вернется…
Трубачёв не вернулся.
* * *
С той жуткой ссоры прошло три дня – три бесконечно долгих и тоскливых дня. Флора задыхалась в безызвестности.
«Глупая, глупая девчонка…»
Многие годы ей казалось, что она умирала от тоски по Руслану. Но если сравнить старое чувство и то, что она испытывала теперь… Нет… не сравнимо! Теперь тоска в тысячу раз сильнее. За какие-то жалкие месяцы любовь окрепла настолько, что Флора, казалось, могла коснуться ее руками.
Когда младшая Карц увидела Трубачёва в университетской столовой, ее сердце забилось громче отбойного молотка. Он заметил ее, она это видела, пусть и стояла далеко. Флора уже почти начала ему улыбаться, как вдруг он резко посерьезнел, нахмурился и… отвернулся. Не подошел, не поздоровался, проигнорировал. А через полминуты за столик, где он обедал с друзьями, уселись целых три размалеванных студентки-старшекурсницы.
Флору будто обварили кипятком изнутри. Она поставила пустой поднос обратно на стойку, развернулась и, даже не попрощавшись с подругами, выскочила из столовой. Не знала, куда идет, ноги в буквальном смысле не разбирали дороги. Очнулась, только оказавшись у собственного подъезда. Зашла домой и осела прямо на полу в прихожей. Дойти до гостиной или до спальни просто не осталось сил.
– Какая же я невероятная дура… – шептала она в пустоту квартиры, растирая по щекам жгучие слезы.
Малышка Карц не знала, сколько просидела так на полу. Недолго, минут пять или десять. И вдруг за дверью послышались шаги, потом настойчивый звонок. Один, другой, третий. Она еле заставила себя встать, глянула в глазок, и руки сразу потянулись к замку.
На пороге стоял бледный как смерть Трубачёв.
– Я ждал тебя все выходные! Хоть одного звонка, хоть одного сообщения! – рычал он зло. – Скажи мне только одну вещь, Флора!