Вернувшийся из «офицерского клуба», разместившегося в одном из больших сараев мызы Белой, Сенин, застал Онищенку за наведением глянца на новенькую пару ботиков, извлеченную из походного баула. Парадный мундир, из которого денщик уже выколотил пыль, висел рядом, избавляясь от запаха сырости. Войцех, в одном исподнем и босиком, мужественно отмывался в ледяной воде из стоявшего рядом с палаткой бочонка.
— К тетке, говоришь? — усмехнулся Сенин, глядя на эти приготовления.
— К тетке, — подтвердил Шемет, вытаскивая голову из бочонка и тряхнув волосами так, что холодные брызги полетели во все стороны, — к двоюродной.
— Хороша ли тетка? — не унимался Сенин.
— Стара и дурна, — усмехнулся Войцех, — но родство, все-таки, обязывает.
Он вытер волосы вышитым рушником, доставшемся Онищенке от прекрасной старостихи, надел рубаху, поставил на ветку ближайшего дерева небольшое зеркало и взялся за бритву.
— Это батист, — констатировал Сенин, иронически выгнув бровь.
— Угу, — кивнул Шемет, чуть не порезавшись, — кстати, Миша, а не прихватил ли ты случайно с собой кельнской воды? Одолжи, будь другом.
— Случайно прихватил, — рассмеялся Сенин, — но это тебе будет стоить…
— Чего?
— Представь меня своей тетке.
Войцех вздохнул.
— Глаза у нее черные, а сияют, словно звездочки. Кудри, как смоль. Бела, как сметана, резва, как котенок. Хороша, Миша, хороша. Слов нет.
— Вот теперь верю, — кивнул Сенин, — и даже почти не завидую.
Доломан, шитый еще в Петербурге, оказался чуть тесен в плечах и свободен в талии, но Войцех туго перетянул его кушаком с серебряными перехватами. Ставшие привычными серые рейтузы снова сменились чакчирами аглицкого сукна, кивер и ботики, заботами Онищенки, сияли.
— Тетке мои наилучшие пожелания! — Сенин помахал рукой другу, уже взобравшемуся в седло. — Удачи, Шемет!
— Спасибо, — кивнул Войцех, подумав, что удача ему понадобится. Несмотря на случившееся в тот день, он вовсе не был уверен, что пани Каролина обрадуется нежданному гостю.
* * *
Небо заволокло тучами, собиралась гроза. Ветер гулко шумел в древесных кронах, осыпая дорогу желтыми кругляшками листьев. Обеспокоенный Войцех пустил Йорика в галоп, уходя от грозы. Во двор господской мызы в Жолках он влетел на полном скаку, резко осадив коня за воротами. Грянул гром, небо озарилось первым сполохом. За спиной зашумела надвигающаяся стена дождя. Войцех спрыгнул с коня, не глядя бросив вожжи подскочившему конюху.
Пани Каролина стояла на крыльце. В тонком не по погоде муслиновом шмизе, оставлявшим открытыми округлые плечи и точеные руки. Волосы, высоко зачесанные по французской моде, оттеняли смоляными кольцами белый чистый лоб, глаза сияли. Она бросилась к нему с невысокого крыльца, обвила шею горячими руками, прижалась к груди.