Так, например, «шершня» отобрал усатый гвардеец, предавший интересы Империи. Куда он дел – непонятно. Прекрасные сабли, которые, кстати, тоже остались от Павла, пришлось закопать вместе с трупом. Они все в крови, такие следы оставлять нельзя, даже если у убитого нет не только российского паспорта, но и документов в целом.
Да и вообще, как можно с куском металла влезть в чужой дом? А если у них ружье? То же и про «шершень». Его никто не воспримет всерьез, а если воспримет, то, скорее всего, будет уже поздно. Для воспринявшего.
Немного нервничая, я остановился около ломбарда. Табличка у входа призывно сияла буквами «открыто». Без промедления я вошел внутрь и тут же затих, вместе со колокольчиком, что перед этим коротко звякнул.
Помещение было немаленьким, хотя снаружи виднелись лишь две витрины с оформлением из красного бархата. Плотные занавески надежно скрывали все, что было внутри.
А внутри был настоящий музей. Откуда такое оформление, я точно знал. Это все – следы Империи. Изящество и ручная работа. То, к чему привыкли Павел Трубецкой и Григорий Подбельский, у нас считалось бы настоящим шиком и роскошью немыслимой ценности.
Небольшие стеклянные витрины на деревянных точеных ножках. Все легкое, ни единого намека на массивность. Аккуратное и точное. Симметричное. И расставлено так, чтобы можно было без труда обойти и посмотреть со всех сторон.
Я сделал шаг вперед от входной двери и наклонился к одной из витрин, где лежали драгоценности. Ожерелье переливалось от света диодов, расположенных по периметру верхнего стекла.
– Настоящие бриллианты, если вас интересует, – послышался вежливый голос со знакомым «настоящим» русским акцентом. – Цена, правда, тоже высокая, но, поверьте, оно того стоит.
– Я не слышал, как вы подошли, – произнес я, не отрываясь от гипнотизирующих камней.
– Специальное напольное покрытие. Что вас интересует?
Продавец говорил подчеркнуто вежливо, поэтому я отвлекся от ожерелья, выпрямился и нос к носу столкнулся со стареющим, но статным мужчиной чуть за пятьдесят.
Волосы его уже давно начали седеть, но ему они придавали статус – ровный пробор создавал идеальный облик, схожий с каким-нибудь дворецким из девятнадцатого века. Нос с горбинкой, на котором аккуратно сидели небольшие очки без оправы, довершал облик человека, по меньшей мере близкого к дворянскому сословию, если не имеющему титула какого-нибудь графа.
Но он тоже успел меня рассмотреть. И, судя по всему, мой вид ему пришелся совсем не по душе, потому что он свел брови и произнес:
– Краденого не покупаю.