Чем дольше я тянул, тем сложнее становилось выпутаться. На самом деле, если я попаду на разбирательство, первым же вопросом будет: «почему вы не сообщили о происходящем?» И вряд ли кто-то будет уточнять, что я опасался за жизнь второго члена своей команды. Особенно начинаешь опасаться, когда третий уже мертв.
Когда-то мне рассказывали, что тех, кто успел провиниться, чаще всего лишают памяти. Процедура довольно грубая и требуется длительное восстановление. Очень длительное – порой до полугода человек не может нормально контролировать свои естественные потребности, разговаривать без дефектов и жить полноценной жизнью. Но все же это лучше, чем более серьезные обвинения, по которым единственным исходом может быть расстрел.
О грустном сейчас лучше не думать – если и не избежать больших проблем из-за собственной нерешительности, то лучше уж пусть жизнь Лены останется прежней. А звонок полковнику… Впереди меня ждет встреча с человеком, чье имя отдает некоторым благородством и интеллигентностью. Конечно, это может оказаться последний бандит, которых за текущие двадцать четыре часа я повстречал уйму. Но интуиция подсказывала, что эта личность относится к совершенно другой категории.
Егор что-то пробормотал, неразборчиво и тихо. Я так и не понимал, то ли он спит, то ли без сознания. Мы уже выехали за пределы Москвы и приближались к съезду с трассы. Если там будет еще один отель, место для встреч заказчиков и исполнителей, взяточников и прочих – мое доверие к нему пропадет окончательно.
Я щелкнул поворотником и притормозил – никаких указателей не было, только перекресток и все. Многообещающе. Слежки за нами не было, подозрительных автомобилей я не замечал. Знай я ситуацию наперед, я бы просто выкинул Егора из машины прямо здесь и поехал бы сразу спасать Лену. Но, стиснув зубы, пришлось послушаться указаний навигатора.
Дальний свет выхватывал заснеженные белые кусты и темные стволы деревьев, создавая странные тени. Легкий недосып заставлял меня реагировать на каждое движение, поэтому через пару километров я чувствовал себя совершенно вымотанным. Петляющая дороге тоже добавляла забот – несколько раз я в последнюю секунду уводил тяжелый внедорожник от дерева, возникающего словно из ниоткуда. Повороты здесь были крутые, а сама дорога – узкая. Но раскатали ее очень хорошо – кажется, Лев Григорьевич представляет собой очень гостеприимного хозяина.
Сомнения закрались, когда дорогу перегородили ворота. Широкие, не меньше пяти метров, с высокими, тянущимися вверх пиками. На каждой створке висело по классическому гербовому щиту. Из-за нанесенного снега и отражения фар трудно было рассмотреть, что там изображено. По бокам стояли массивные колонны, а вдаль уходил не менее живописный забор, теряясь в зарослях. Выглядело все это очень круто и безумно пафосно. Я уже потянулся толкнуть Егора, чтобы он напомнил владельцу поместья о нашем приезде. В этот момент ворота плавно раскрылись вовнутрь и я поспешил проехать внутрь.