— Как ты, родная? — С порога спросила мама, передавая мне пакет с продуктами.
— Хорошо. Температуры больше не было. — Отнесла пакет на кухню и вернулась посмотреть, как она переодевается. Да уж. Маму было не узнать. Вторая за неделю укладка, новый комплект нижнего белья, платье, сидящее, наконец, по фигуре. И кожа, начавшая разглаживаться от скорбных морщин. Казалось, время повернулось вспять. Или новый крем так работал? — Ты сегодня пораньше освободилась?
— А? — Спохватилась мама. Она застегивала на груди льняное платье-рубашку.
Халат так и остался одиноко висеть на дверце шкафа.
— Ты сегодня рано, говорю…
— Да, есть кое-какие дела. — Произнесла она задумчиво и надела новые аккуратные тапочки, украшенные озорными бантиками.
— Чем займешься? — Оглядывая ее с ног до головы, спросила я.
— Сначала пирог. Обещала… Пашке.
— Ясно.
Мама выглядела какой-то рассеянной, что ли… Я как в детстве хвостиком отправилась за ней. Немного помогла с тестом, порезала картофель для начинки, поперчила мясо, защипнула края пирога. Давно мы с ней не проводили время так весело. Давно не делали что-то вместе и с удовольствием.
Единственное, что вдруг омрачило мою радость, это ее пение себе под нос. А что если это все… из-за папы? Не собралась ли она вернуться к нему? Тогда это объяснило бы ее преображение как нельзя лучше…
Когда из духовки уже начал доноситься волшебный аромат, в дверь позвонили. В груди мгновенно защемило от волнения. Предстояло решить, как вести себя, если это будет Калинин. Оставаться неприступной? Броситься к нему? И будет ли это считаться моим проигрышем в споре?
Или черт с ним со спором, когда в дело вмешивается какая-то адская химия, заставляющая забывать обо всем?
— Ммм… — Просто вздохнул он, увидев меня. Высокий, красивый.
Вошел, бросил пакет с тетрадями на полку, притянул к себе, не давая опомниться. Схватил в охапку и… вдруг отпустил, заслышав мамины шаги из кухни. Мне еле удалось сдержать улыбку.
— Блин, — шепнул, пряча руки за спину, и добавил уже громче, — доброго дня!
— А, это ты, Димочка! — Мама радостно сложила руки на груди. Вот бы и мне научиться так открыто выражать восторг от его прихода. — Проходи, у нас с Машей пирог почти готов!
Встала в проходе и уставилась на нас. Поняв, что поцелуй ему не светит, Дима ловким движением ног избавился от кроссовок и повесил длинную черную ветровку на крючок.
— Мой кардинал пятидесяти оттенков серого… — Шепнул он, проходя мимо и задев мое оголенное плечо подушечками пальцев.
Вот ведь, а! Даже одежда начала при виде него предательски слетать с меня!