Еще бы. Длинная белая футболка с немыслимом рисунком на ней (надень я такую, она бы точно скрыла мои колени), черные (попробуй найди на них хоть пылинку) джинсы и ослепительно-белые кроссовки. А сверху лишь черная рубашка, только подчёркивающая нарочитую небрежность образа.
— Привет! — Первым подошел Лысый.
— ЗдорОво! — Пожал его руку Дима и, поймав мой взгляд, вдруг подмигнул.
Ух! Мое сердце сорвалось вниз. Ну вот, хотя бы заметил мое существование. Все не так плохо.
Поздоровавшись за руку со всеми парнями, он кивнул одним девчонкам, сдержанно улыбнулся другим, и, не сходя с места, махнул Вике и ее компании:
— Привет.
— Ты сегодня задержался, — пропищала Танька и моментально вспыхнула.
Ох, да. Вот такую реакцию он вызывал у девушек. И как я могла забыть? Мне снова стало не по себе. Такой классный, все его так любят. Как я могла даже подумать о том, чтобы соревноваться за его внимание со всеми этими улыбающимися людьми?
— Машину в сервис отдавал. — Он потряс в воздухе одним единственным ключом.
Парни вытянули шеи, пытаясь рассмотреть.
— У тебя новая машина? — Спросила Танька, продолжая краснеть.
Молодец, старается. Выполняет поручение Вики, которая слишком горда, чтобы навязываться кому-то самой.
— Да, — спокойно ответил он, продолжив движение, и добавил, — восьмерку.
— «Мазду», что ли, взял? Купешку? — Вскидывая брови, Костыль крепко пожал ему руку.
— Не «мазду», но купешку, ага. — Усмехнулся Дима, подхватив готовые вывалиться из рук тетрадки. И, обернувшись к нему, добавил. — «Ладу восьмерку»!
— Шутник, блин, — наморщился Игорь, вернувшись на свое место.
Дима направился дальше. Меж рядов. Шел в мою сторону, собирая абсолютно все взгляды своей спиной. И улыбался.
Вздрогнув, я выпрямилась. Вот и все. Пора выходить из укрытия, ведь дальше прятаться было бессмысленно — он уже стоял возле моей парты.
— Никак не могу привыкнуть, — Калинин швырнул тетрадки на мой стол, — что здесь нет шкафчиков, как в US. Все вечно приходится таскать с собой!
Я вдруг почувствовала, как мои конечности медленно покрываются льдом. Возможно, это было трупным окоченением вследствие массового поражения меня взглядами. И моя жизнь была окончена. Но вот удалось сделать маленький вдох. Еще один. Набрав в легкие больше воздуха, открыла, наконец, рот, чтобы поздороваться, как он внезапно подошел ко мне сзади. Наклонился, заставив приподнять в испуге плечи и сжаться в комок. Прикоснулся горячими губами к шее и нежно поцеловал.
— Приве-е-ет. — Сказал негромко, но так, чтобы все могли слышать. И таким хриплым голосом, горячим и чувственным, что пружина, сжатая во мне до предела, отскочила, расправившись и дав вздохнуть глубоко, полной грудью.