Заиграл саксофон. Сексуально, раскованно, заставляя быстрее биться сердце. Несколько секунд, и песня снова продолжилась, взрывая словами и мелодией тишину зала и наши тела.
Димка улыбнулся, отыскав меня, наконец, глазами в толпе. Он ударял по тарелками барабанам осторожно и легко, будто стараясь не нарушить идиллии, возникшей вдруг между музыкой и голосом солиста.
С последней нотой зал взорвался аплодисментами и довольными криками. Я обернулась к Солнцевой, но ее уже не было рядом. Чувство тревоги наполнило мою грудь, не давая дышать, и вдруг сменилось внезапным облегчением. Парочка уже была возле сцены. Пашка спрыгнул к подозвавшей его Ане и моментально был вознагражден крепким французским поцелуем со всем к нему прилагающимся.
Я рассмеялась. Все, как он хотел. На людях. При всех. С языком. Подняла вверх большой палец и показала Диме. Он кивнул. Толпа довольно засвистела и захлопала, наблюдая за лобызаниями ребят.
Я еле сдержалась, чтобы не поморщиться. Фу-у, это же был Пашка. Мой Пашка! Да, он больше не ел козявки. Но все равно фу-у-фу. Рассмеялась вместе со всеми. Блин, что со мной не так? Или все братья и сестры так смотрят друг на друга?
Подбежавшие к музыкантам ребята уговорили Сурикова вернуться на сцену и спеть им еще пару песен. Прозвучали ненавистные Диме Quest Pistols — «Ты так красива» и Кино — «Малыш». Я и сама не заметила, как уже пустилась в пляс вместе с абсолютно счастливой Солнцевой и другими девчонками.
Мне, правда, становилось весело. И даже уютно среди них всех. Очуметь!
Мы остановились, лишь когда у музыкантов вышла небольшая заминка. Парни не могли решить, что сыграть, и я услышала, как Дима просит исполнить что-нибудь из «Chromeo», что успели хоть как-то прогнать на репетициях в гараже. Споры усиленно продолжались, потому что предлагаемые композиции не устраивали Пашку.
Он не любил лажать, а на английском нужно было не только петь, но и быстро соображать во время исполнения. Когда он, наконец, махнул рукой, соглашаясь, Дима вытащил стойку со вторым микрофоном, подключил и придвинул ближе к себе.
— Привет, — чья-то рука вдруг осторожно коснулась моего плеча.
Я обернулась.
— П…ри…вет. — Промямлила, увидев перед собой хмурого Игоря.
Спрятав руки в карманы, он стоял, прожигая меня испытующим, цепким взглядом.
— Твой брат? — Спросил, наконец, кивая в сторону сцены.
— Да, — выдохнула я, чувствуя разбегающийся по коже мороз.
— Отлично поет. — Он закусил щеку изнутри и вытянул губы трубочкой. — Мм… Отойдем?
— Эээ… — Растерялась я, оборачиваясь. Музыканты все еще не могли прийти к общему мнению. — Хорошо. Давай. Туда, к окну.