по-братски? Да? Скажи мне. Ну? — И снова, будто завладев инициативой в разговоре, сделал шаг вперед. — Да я для тебя всё делал! Всю свою жизнь!
Глядя, как брат напирает, я тоже выпрямился, расправил плечи и подался ему навстречу.
— Что всё? — Наступило молчание. — Это Я тебя везде выручал, сколько себя помню! В школе, в институте, на трассе!
В его глазах загорелся огонь.
— О… — губы тронула кривая улыбка, — не по-человечески это, брат. Ставить все на одну ступень — помощь в делах и чувства.
Мы, как два быка, стояли теперь, глядя друг на друга, и шумно дышали. Только лишь лбами не касались.
— Я тебе всю жизнь уступал. Всегда! — Сказал я. — Но здесь и сейчас… — указал на дверь, — с ней… нет, ни за что не уступлю!
— Что ты хочешь? — Прорычал Кирилл мне в лицо.
— Ребята, все нормально? — В приоткрывшуюся дверь просунулась физиономия Левицкого. — Орете громче музыки.
— Вышел отсюда! — Взревел я, посмотрев в его сторону. — Вышел, я сказал, к чертовой на хрен матери!
Кир глубоко вздохнул и кивнул.
— Воу… — Пробормотал Тим. — Ладно-ладно… Вы тут полегче только.
И закрыл дверь.
— Ты, вообще, зачем ее сюда привел? — Обратился я к брату. — В этот гадюшник! — Покачал головой. — Ей здесь не место, это-то хоть ты понимаешь?
Кирилл недовольно поморщился.
— Привел, потому что она — моя девушка, — улыбнулся, — или ты забыл?
— Твоя кто? — Прошипел я. — А Нина? Все уже? Не твоя девушка?
— Нет. И никогда ею не была. — Ответил спокойно.
— Тогда интересно, почему она ночевала у нас чуть не каждую ночь?
— Нина — это так… ничего не значит. — Он насмешливо фыркнул. — Ты же мужчина, должен понимать такие вещи.
Еще немного, и я готов был взорваться. Наброситься на него и стереть в порошок.
— Да? А с Юлианой так же будет? — Презрительно оглядел того, кто почти двадцать лет был со мной одним целым. — Зачем она тебе? Менял бы себе баб дальше, сколько хочешь. Зачем тебе такая девушка? С ней ведь так нельзя, не получится. — Проговорил растерянно, понимая, что все мои слова улетают в пустоту. — У меня впервые в жизни, может, чувства к человеку, а ты… тебе поиграть просто… уперся, как баран!
Улыбка погасла, в лицо ему бросилась краска. Воскликнул:
— А ты, значит, считаешь, что у меня не может быть чувств? Да?
— Брось. — Теперь смешно было уже мне. — Я слишком хорошо тебя знаю. Не забывай, мы вместе очень давно. Мы — близнецы.
— Вот именно. — Теперь в его лице напрягся, кажется, каждый мускул. — А ты только все портишь!
Бесполезно. Весь этот разговор бесполезен. Он просто тянул время. Нужно идти туда, к ней.
— Я ей все равно все расскажу. — Заявил я решительно.