Все возможные меры приняты. Поставлена на ноги вся полиция Лондона. Нам остается только ждать.
Отец Джейн. Но время работает против нас. Успеем ли за двенадцать часов?
Мать Джейн(почти в истерике). Нечего ждать! Надо принять их условия.
Отец Джейн. Что ты предлагаешь?
Мать Джейн. Дать им, что они требуют. Слишком дорогая цена для нашей семьи. Я не могу себе позволить лишиться и зятя и единственного внука! Не могу.
Отец Джейн. Если я тебя верно понял, ты предлагаешь выдать этим мерзавцам юную леди, нашедшую приют в нашем доме?
Мать Джейн. Понимай как хочешь! Я не выдержу двенадцать часов ожидания. Мое сердце… Всему есть предел! Даже благородству.
Джейн. Мама, я тебя не узнаю. (Джейн стояла перед матерью. Сломленная, с погасшими глазами, она говорила тихо, еле слышно.) Допустим мы это сделаем… но как дальше жить… нам… оставшимся в живых?
Мать Джейн. У меня нет сил говорить, но знаете… вместе с моим внуком вы похороните и меня.
Голос. Я сама вернусь к ним.
Это сказала Лидия, появившаяся на верхней площадке лестницы, ведущей из спален в гостиную.
Лидия. Не берите греха на душу. Решение принято мною. Добровольно. Я вас освобождаю от необходимости платить такой страшной ценой за мою жизнь. Вызовите такси. Мне не нужно охраны. Я возвращаюсь в советское посольство.
Джейн (истерически кричит). Нет! Через мой труп! Не выпускайте ее из дома! Она не в своем уме! Мы будем ждать! Еще есть время!
65а. Интерьер.
Гостиная в доме родителей Джейн.
Кроме Джейн, ее родителей и полицейских, здесь кучкой теснятся работники советского посольства, удивительно похожие один на другого не только одеждой, но и плотными фигурами, и даже лицами, ничего не выражающими, кроме туповатой служебной исполнительности. Возглавляет советских парламентеров представитель Министерства культуры СССР, не скрывающий волнения и растерянности.
Офицер полиции. Присаживайтесь, господа. Мы ее сейчас позовем.
Представитель министерства. Спасибо, мы постоим.
Отец Джейн. Еще раз напоминаю. Ваша актриса гостит в моем доме, и я настаиваю на том, чтобы никаких недозволенных элементарным этикетом приемов в разговоре с ней не было допущено. Обещаете мне?
Представитель министерства. О чем речь? Мы тут все — люди интеллигентные… Я, например, представляю Министерство культуры СССР. Нам ведь важно что узнать: добровольно ли, без насилия над ее волей, наша актриса совершила такой поступок? И не раскаивается ли? Ведь еще не поздно закончить все дело миром, забыть, как будто ничего и не было… и завтра продолжить съемки фильма, выхода на экран которого с таким нетерпением ожидают кинозрители обеих стран, вашей и нашей.