Мне нравится слышать её голос, он такой, по-матерински тёплый, что ли. Нравится видеть, как она хлопочет в моём кабинете, точно у себя на кухне, как ласково ругает молодых сотрудников или нерадивых пациентов, как талантливо организует процесс работы и держит в своих хрупких руках порядок во всём отделении.
Как бы ни хотелось, у меня не получается сердиться на эту немолодую женщину с тяжёлой, грузной походкой и усталым, но добрым лицом.
— Я уже домой собираюсь. — Говорю я, взглянув на часы.
Осталось только сделать усилие и подняться с дивана.
— Да фигушки! — Вдруг выдаёт она. Ставит на стол тарелку с пирожками и вазу с конфетами, хотя прекрасно знает, что я ненавижу сладкое. — Ты уже меня прости, Вадечка, но тут Фролов звонил, вызывает тебя. Беременяшка у него какая-то в приёмном, и это, кажется, по твоей части.
— Сейчас? — Уточняю я, делая глоток обжигающего чёрного кофе.
— Да. — Разводит руками Анфиса и усаживается на стул. — Сам же знаешь, у них, прости господи, именно к вечеру и начинаются все выкрутасы! У моего сына на скорой ближе к ночи самый пик наступает: телефон разрывается. То бабке какой давление смерить, то припадки у психов, то у кого-то первый раз месячные начались, надо проверить, всё ли в порядке с густотой и объемом, то вчера, вон, вообще — один мужик позвонил с холодной мошонкой: «Скажите, она у меня точно нормальной температуры, доктор?». Пришлось ведь трогать!
Я не могу не улыбнуться ещё раз.
Старшая сестра расцветает: она этого и добивалась.
— Ты скушай пирожок, да сходи, посмотри её, ладно? — Ласково говорит она, придвигая тарелку ближе. — Ты же этих беременных знаешь: в боку кольнуло, они «Ой-ай, мамочки, это выкидыш!», но ведь всяко бывает, да? Раз на раз не приходится.
— Конечно. — Вздыхаю я и потираю веки.
В глазах режет, будто песка насыпали. Но если вернусь домой, ещё несколько часов пролежу в состоянии тревожности и не смогу заснуть.
— А пирожок? — Улыбается Анфиса.
— Спасибо за заботу, но пока совсем нет аппетита.
— Ничего. — Понимающе кивает женщина. — Заверну тебе с собой.
— Спасибо. — Вежливо соглашаюсь я.
— Вадик, а… — запинается она.
— Что?
Замечаю, что Анфиса Андреевна смотрит на мои сложенные в замок руки.
— Ещё носишь его?
— Его? — Я впиваюсь глазами в своё обручальное кольцо. — А… вы про это…
Задумчиво кручу его пальцами. Как обычно вернул на место сразу после операции.
— Не хочу лезть с советами, — пытается улыбнуться старшая сестра.
— Да, не стоит. — Я встаю и иду к двери. Мне тяжело дышать от этого разговора, хочется скорей сбежать. — Осмотрю эту пациентку, и домой.