, в котором вместо инструментов выступают два человека. Ионо настолько виртуозное, что единение наших тел в этот момент становится совершенным.
Я покрываюсь гусиной кожей в тот момент, когда Алекс кончает. Он содрогается, выдыхая мне в шею мое собственное имя, и я кусаю припухшие губы, ощущая его неистовую пульсацию внутри меня.
– Черт… – Хрипло шепчу я.
– Черт! – Вторит мне Алекс.
– Твою мать!
Руки мужчины слабеют, но не отпускают меня. Мы измученно стонем, не размыкая наших объятий.
А когда оргазм, наконец-то, стихает, я, опомнившись, спрыгиваю с его рук и лихорадочно одергиваю платье. Затем перешагивая через порванные трусики, хватаю пса и бросаюсь к двери.
– А ужин? – Ухмыляется Алекс, стягивая с еще возбужденного члена презерватив.
И когда он только успел его надеть?
– Пошел ты! – Рычу я, свободной рукой приглаживая всклокоченные волосы.
Распахиваю дверь и выбегаю на улицу.
Сердце стучит, как оголтелое, в висках шумит, а дыхание обжигает горло холодом. Не глядя под ноги, я несусь к своему дому, замираю лишь на секунду у двери и тут же вхожу.
Тепло и звуки телевизора обрушиваются на мою голову безжалостной гильотиной. Я понимаю, что отдышаться никак не получается, и, к тому же, мне срочно нужно в душ. От меня, наверное, за километр несет чужим мужчиной.
Я опускаю Поппи на пол, осторожно закрываю дверь и иду на кухню.
– Это ты? – Слышится голос Макса из гостиной.
И я замираю в проходе.
– Да, – говорю, не оборачиваясь.
– А чего так долго?
Сердце ускоряется до предела – бам, бам, бам!
– Поппи пытался совершить побег.
Прочищаю пересохшее горло.
– Как обычно!
– Ага.
И только я собираюсь продолжить путь, как Макс кричит:
– Иди сюда!
У меня не получается понять по интонации его настроение.
– Сейчас. – Отзываюсь, бросаясь бегом в кухню.
– Да иди уже!
– Иду! – Я наклоняюсь над раковиной, включаю воду и спешно умываюсь. Ополаскиваю лицо, шею, а затем промокаю их обыкновенным кухонным полотенцем, первым попавшимся под руку.
– Ну, ты где?
Пытаюсь отдышаться, понимая, что пропиталась вкусом и запахом Алекса буквально насквозь.
– Да иду я! – Бреду в гостиную, точно на эшафот.
Ноги меня не слушаются.
Поппи бежит впереди и с разбегу запрыгивает на диван. Макс сталкивает его вниз и стучит ладонью по обивке дивана, приглашая меня:
– Садись!
– Что случилось? – Кажется, осипший голос выдает меня.
– Представляешь, эти придурки летят чехам 1:4! – Говорит Макс и с досадой указывает на экран.
– Жаль. – Выдыхаю я, мысленно благодаря полутьму за то, что она так умело скрывает от мужа мой румянец.
Я сижу, не дыша. Боюсь, что Макс захочет меня поцеловать и всё тут же поймет, но он лишь кладет руку на мое колено и ласково говорит: