Вот, значит, как все было. От этого страшного открытия меня трясет. Левой рукой обнимаю свои коленки. Слез больше не остается. Меня хотели убить. Специально ехали за мной. И это явно не было случайным наездом, ведь автомобиль отъехал назад, чтобы осуществить свою вторую попытку.
О чем я только думала, когда уехала так далеко от города? Какое
было число? Тридцатое мая. Воскресенье. За полночь. Стало быть, уже как
минимум тридцать первое. Понедельник. Я должна была выйти на работу. Тогда девочки-администраторы в то же утро, наверняка, хватились меня
и позвонили всем моим близким. Бедная мамочка… Она же с ума сойдет! Все
будут переживать. А вот Мила точно перевернет весь город вдоль и поперек
в поисках меня.
Интересно, что почувствует Саша, когда узнает? Испугается? А Митя?
Тем же утром, тридцать первого, должны были найти и мою машину в
кювете. Вернее, папину... Блин. Там же осталась бутылка, и все вероятно решили, что я была пьяна за рулем. Хотя, так и было. Как же стыдно... Из-за этого же, а не из-за дождя я улетела с трассы. Сама во всем виновата. Они, наверное, исследуют следы от шин на асфальте, может, найдут капли моей крови и поймут, что случилось что-то страшное. Или подумают, что я, пьяная, вышла из машины и пошла прогуляться в лес? Тогда будут ждать моего возвращения домой... Сколько же времени пропадет даром…
Нельзя терять веру, даже когда надежды совсем уже нет.
Провожу языком по зубам – они покрыты вязким налетом. Кажется, что во рту все загнило. Свалявшиеся волосы липнут к лицу, кожу неприятно зудит. Мне противно от самой себя.
Я никогда не любила ходить с друзьями в туристические походы именно из-за отсутствия минимальной гигиены и комфорта.
В первый же день начинала чесаться и мечтать о душе с горячей водой и
мягким полотенцем. А теперь сижу в этом помещении, пахнущем тленом, и
сама выгляжу и воняю не лучше. И выхода нет. Время здесь будто остановилось.
Может, оно и идет, но для кого-то другого.
Кто-то живет, влюбляется, женится, ссорится, мирится, дышит свободой. А
мое время уже, может быть, совсем на исходе. Есть не хочется, пить не хочется. Остается дышать и думать. Строить планы. Нужно
попытаться найти выход отсюда прежде, чем он убьет меня. Прежде, чем
сойду с ума, как заключенный в одиночной камере. Из моих глаз беззвучно
катятся слезы, пока я, путаясь, повторяю про себя таблицу умножения. Безвыходность тяжелым грузом ложится мне на плечи, густым серым пеплом накрывает меня с головой.
– Ты хотел убить меня, – первое, что я говорю хриплым полушепотом, когда открывается дверь, - зачем?